"Суад. Сожженная заживо"
Автора не знаю.
http://tochek.net/index.php?showtopic=6856
у нас были длинные платья с короткими рукавами, какой-то сорт хлопка, серые, иногда белые, очень редко черные, ткань была очень жаркой и колола кожу. Воротник всегда был высокий и закрытый. Но сверху мы должны были надевать рубашку или, в зависимости от времени года, кофту с длинными рукавами. Зачастую было так жарко, что мы задыхались, но рукава были обязательными. Показать участок кожи на руках или ногах еще хуже, чем на шее, это позор. Мы всегда ходили босиком, у нас никогда не было обуви, только иногда замужние женщины носили обувь.
Под длинным, застегнутым на пуговицы до самой шеи платьем я носила шаровары — это белые или серые штаны, очень широкие, а под ними еще были большие, как шорты, трусы, которые доходили до верха живота. Мои сестры были одеты так же.
..................
Говорили о еде, о невесте, о других девушках, хороши ли они или некрасивы... о замужних женщинах, что им повезло — они могут пользоваться косметикой.
— Посмотри-ка на эту, она выщипала брови...
— А у этой неплохая стрижка.
— А эта-то, у нее туфли на ногах!
Это была самая богатая девушка деревни, она носила вышитые туфли без задника и каблука. (Мы-то ходили по полям босиком, в ноги впивались колючки, и мы должны были садиться на землю, чтобы вытащить их. У матери не было обуви, моя сестра Нура выходила замуж босая.)
------------------------------------------------
И Вот еще.
триптих улица, простуда, красота.
Настасья Пилецки
Триптих: улица, простуда, красота.
Часть первая.
КТО-ТО, может быть автор..
«Все чаще думаю-
не поставить ли лучше
точку пули в своем конце.
Сегодня я
на всякий случай
Даю прощальный концерт...»
В.В.Маяковский
1.« Я вот все думаю, где он? Хожу, как сумасшедшая, ищу, нюхаю... а вдруг сон? А вдруг неправда? Что тогда, матричные козни? Глупость, наверное...
Вы думаете, это бредит малярия? Это было...»
С такими словами связаны мои воспоминания о Ней. А еще еле уловимый запах страдающей души и нежного сердца. Мы встречались всегда в один и тот же день, ровно через минуту после захода солнца. Она объясняла это тем, что лишь в темноте они не смогут встретиться. Потому и приходила ко мне. Я знала, что нужна ей, слушала и ничего не говорила. Да и не к чему ей были мои слова, утешения. Она была сама по себе, кошка, гуляющая по водосточным крышам, ловящая отголоски любви в уличных движениях. Городская душа, черные волосы.... Ведь иногда я все еще встречаю ее тень, где-то на пересечении Литейного и Невского.
На ней всегда был след тысячелетней мудрости. Мудрости, перед которой я преклоняюсь и сейчас. Часто только меня пугали ее безумные глаза, в которых ни то, что дна, даже отражения нельзя было отыскать. Входила всегда очень тихо, стеснительно снимала пальто. Хорошо помнятся мне ее холодные длинные пальцы, медленно перебирающие пуговицы.
« Я была сегодня там, где город выгнул свою спину. Слушала, как дерут свои вены арфы. Я запомнила все ноты. Думаю, ему приятна будет эта божественная музыка.»
Странная была эта девочка. Хотя ... я не знаю, сколько ей было лет, и вряд ли еще когда-нибудь узнаю. Было, что-то в ней от свободного художника, что-то от гениального поэта.
На улицах и в подъездах, на крышах обледенелых домов и на набережных она искала Его.
Так хищный зверь, учуяв кровь, ведет свою добычу. Она жила Им.
«Вы знаете, я знаю, что он где-то близко. И мы обязательно встретимся. Ведь для кого же если не для него я отыскала жизни правду? Для кого сны мои полны цветов? А дождь весны он для кого?»
Как человек строго мыслящий я ждала слез на ее щеках. Она же полностью наоборот была в сильном возбуждении, глаза ее сияли. Она, как будто гордилась тем, что знает это.
А потом она встретила его, такого человечного и живого.
« Я была на станции... железнодорожной станции. Хотела уехать на какую-нибудь другую планету. Но оказалось, что нет туда дороги мне. Во мне переворачивались какие-то чудеса, думаю из-за дождя. Знаете, тогда я потеряла свои туфли...»
К слову сказать, она часто ходила босая.
« Я не заметила, как мимо на огромной скорости проезжал какой-то счастливый поезд. Я подошла близко-близко к краю, чтобы поезд обдул меня на свое короткое прощание.
И в этот самый миг я вдруг услышала его запах. Запах морского ветра и миндаля. Я подумала, что его принес мне поезд, а потом я почувствовала его дыхание. Он стоял прямо напротив меня, также на краю платформы, и нас разделял пролетающий состав. Мелькали вагоны, которым все не было конца...»
Эти слова были последними. Затем она выскользнула в дверной проем, сказав обидное «прощай...» и угостила меня музыкальным крещендо-стуком лестничных каблуков.
С тех пор я больше никогда не слышала о ней, девочке-кошке, плачущей в дождь ...
Девочке, которая любила гулять босиком...
2.Он - А снятся ли вам сны так, как вижу их я?
Я - Никогда ни относилась к снам серьезно. Я считаю их лишь выходом подсознания. Так мне проще живется.
-Вам, но не мне...
-Уж не от того ли в ваших глазах страх?
- Вы чуткий человек. Мне действительно страшно.
-Опишите свой страх. Сможете?
-Скажите, в детстве вас в наказание запирали в темном чулане? Помните ли вы тот ужас никогда больше не увидеть божий свет? А теперь прибавьте к этому страх одиночества, панику и сумасшедших соседей по сну и вы получите чувство человека, который уже больше четверти жизни видит один и тот же сон. Сон, в котором он каждый раз ищет выход. Выход из сна и вечного страха. Только вот мучает меня один вопрос, а что там, за дверью из этого сна?
-Расскажи мне свой сон. Быть может, я открою эту дверь?
- Я чувствую, что я - старик. Там нет зеркал - я просто знаю это. Я захожу, а точнее влезаю в какую-то щель и попадаю в ночной квартал. Я иду, так как хочу найти людей или просто выйти в день. Ночь давит меня своим безумием. Я пытаюсь заглянуть в освещенные окна. А знаете, зачем я это делаю?
- Ты сказал, что ищешь выход. Быть может, тебе помогут люди?
-НЕТ!!!! - он схватился за волосы, нервно вскочил со своего места - Я хочу донести! Я знаю, что смогу увидеть нечто запрещенное!
-И что же ты видишь?
- Там нет людей. Лишь тихо играет шальная музыка, та, которую мы привыкли слышать в детстве. ( По его лицу я поняла, что эта музыка была нечто большим, чем просто воспоминание)
От музыки меня отвлекают капли дождя. Мне холодно, ведь я старик.
-Почему же вы не зовете на помощь? Не стучитесь в двери?
-Там нет дверей. Я на свалке. На городской свалке, месте, где разбиваются мечты городских романтиков.
-Простите, а город?
Он не слышал меня. Нервно теребил обтрепавшийся край холщовой куртки. Достал сигарету закурил. Я еще раз посмотрела на его руки и поняла, что все же легче жить без снов... мне.
-И понимаете, что больше всего меня удивило? (я испуганно подняла на него глаза) я вижу беседку! Вы видели когда-нибудь на свалке беседку?
Я задумалась о его вопросе.
- Ах да! Вы же не видите снов!
Его заявление ничуть меня не смутило. Но он продолжил.
-Я вижу огромную грязную тетку. Она, как воплощение всех грехов - чревоугодия, лени... знаете, мне кажется, это про нее написал классик:
«Вся земля поляжет женщиной,
заерзает мясами, хотя отдаться...»*
Он шмыгнул носом, опустил в пол глаза. И вдруг неожиданно сказал:
-Я не буду больше плакать.
Я сделала шаг назад. Почувствовала за спиной дыхание стены. Я явно пришла на праздник одного героя, коим оказался мой собеседник.
-Я вбегаю в беседку и вижу там грязных уродливых людей. Мне страшно, так как я понимаю, что попал не на свой праздник.
-(«Наверное, мысли читает» - подумала я)
Догадываетесь ли, почему они уродливы?
-(он, наконец, заметил меня)
Да. Я знаю почему. Там идет кислотный дождь, который прожигает их лица.
У меня затекла спина. Я подошла к окну. Гость также сидел на стуле. В окне отражались уличные фонари.
-А почему же вам не больно?
-Я же сказал вам, что попал не на свой праздник! ( Он был раздосадован) Я белая ворона!
У меня защемило сердце. Ворона ... каркающая свои песни. Я знала одну. Тонкие холодные пальцы, бездонные черные глаза...
-Что же дальше?
- Они говорят мне, что их бог и злой рок - вот почему они здесь.
-Послушайте, мне кажется, это бредит малярия.
-Это было... (минута молчания) я хочу им помочь, я ищу выход и беру их с собой.
-Вы больше их не боитесь?
-Нет. Мы связаны одной бедой. Один из них говорит: «выхода нет. Их не остановите.
Вру я,
вправе ли,
но я не могу быть спокойней.
Смотрите -
Звезды опять обезглавили
И небо окровавили бойней!»*
У меня также заболела голова. И я подумала, что здорово было бы, если бы я была цветком... или дымом. Знала я одну кошку, которая покинула меня, как дым. И вдруг я поняла, что скучаю по сумасшедшей девчонке, взрослой, как смерть ...
-Мы выходим в ночь, в квартал. Я вновь подхожу к окну, но нет там музыки, а есть лишь койка и ворох грязной одежды.
-А почему в вашем сне нет животных? (я вспомнила Кошку)
- Если бы я только знал ответы! ( Он явно был огорчен)
Я снова задумалась, о прелести жизни цветка. За окном начал свои сломанные мелодии дождь.
Когда я повернулась, моего собеседника уже не было... Я выскочила на лестницу и уловила чуть слышный запах моря и миндаля. Вернулась в комнату, распахнула окно, - он стоял на тротуаре и ловил губами дождь.
-Скажите же в чем конец?!- я почти кричала.
- Они завели хоровод безумий вокруг меня, и я, обезумив, тоже пустился в пляс...
И он ушел. Рассеялся, как дым. А я подумала ...может? В следующей жизни...- когда Я буду кошкой...
*текст В.В.Маяковского
Часть вторая.
Кошка.
"Я бреду по ярко-зеленым лужам. Шаг, и я уже вступила в красные цветки. Светофоры - глянцевые гиды, для потерявших свое я.
Ноги мокрые, зато в волосы заплетена по-осеннему свободная роза ветров. Бреду к началу голодранных, свирепых антилоп. Они бегут себе на встречу к морю-кораблю, хохочут, щекочут рогами, взбрыкивают копытами. А я просто по-человечьи завидую, глотаю желчь, стирая слезы.
Они взорвались, перекинули и запрягли мою душу.
- Эй! Возьмите меня! У меня тоже есть крылья!
Пробегают ...
Пусть... Пустые, античные разговоры. Дрянные прогнившие ссоры. Пусть...
Мои ноги. Куда хочу - там и будет осень. Спешу к любимым в теплые объятья.
Лужи- моря /океаны не хотят порочно мыслить,просто бьют наотмашь. А я иду, спешу, поющая мысли вслух.
Ведь у меня под платьем ночь. И небо, как будто к болезни. А у меня под властью дождь. И номер dress-кода к надежде.
Маршрутки, на зло, не иначе - идут за антилопами налево, во вторник. Зато Я - обычная, только метка под глазом. Я - совершенная, только живу по понедельникам. Я - смелая, волосы черные.
Хочется уже согреть промерзшие мозоли сердца.
Кинулась танцевать румбу под звонки не дозвонившихся несчастных.
Улыбки мои очень редки, но бьют прохожих обменом - еще немного, подождите, несчастные - боги заняты обедом. «АБОНЕНТ ВРЕМЕННО НЕ ДОСТУПЕН»
Ха! Ловите мои улыбки-солнечные зайчики.
Я - колдунья здешних тротуаров. Я питаю себя чудесами самозабвения. А они: « Ничего не знаем! Отключили воду!»
Наивные счастливые. У них тоже свет под глазами.
Мои крыши. Мои лапы, без когтей, но в мягких тапках. У меня месяц/луна, в моих кошачьих лапках...
Он на пороге строго, с лаской: « У тебя сердце нараспашку! По городу эпидемия, отлавливают бездомных кошек,... которые не по закону не болеют гриппом, которые не по закону босые бродят... по городу ... пешком ... в мороз стригущий.»
-А у меня ошейник с биркой!... Но я ведь не собака...
Принес полотенце, боится простуды. Смотрю на него: беленький... тепленький, родимый... картавит по-кошачьи, мурлычет справедливо.
А я лягу ему в ноги, возьму карандаш и буду дорисовывать любимый профиль.
Он дурачится, показывает зубы, скалится, прижимается к моему замерзшему носу, хорошенький!!!!
От него пахнет молоком и океаном. Я пахну счастьем сумасшедшего человека.
Лежали в одной постели. Антракт на небесах - и мы успели. Сосчитали все звезды-дыры от тоски.
Я - Хочешь, я назову ту звезду твоим холодным именем?
Он - Мне страшно утром. Когда под удары финальных бубнов ты уходишь с рассветом в город, я, не зная, вернешься ты или нет, схожу с ума.
Я подняла с тоской глаза на него, сказала громко мяу... он не шелохнулся, но дал подзатыльник... (так, на всякий случай)
-У меня ошейник с биркой!
-И пыльца на нежных плечах...
-Я говорю ошейник с биркой!!!!
Он помолчал. Встал... мне страшно стало - у него руки били дрожью. Из голубых, почти убитых мною глаз струились размазанные слякотью талые слезы, предвестники печали...
-Но ты же не собака!.......
За окном трепетала стая ворон, чернее ночи, яснее майских пьяных дней.
-Убей, но обещай мне, что больно не будет.
Я открыла нараспашку окна.
-Эй, небо! Возьми меня! У меня тоже есть крылья!
Но небо коварно, точно, к болезни.
Рассчитались... без сдачи, наивно, супер, глупо, к удаче.
-Дверь за поворотом. В тумбочке лекарства. На плите чайник... в нем вода.
И ВСЕ...
Я улыбаться перестала-
Морозный ветер губы студит.
Одной надеждой меньше стало-
Одною песней больше будет...*
Теперь у меня кровь на губах.
Пешеходы спрятали счастье разноцветных зонтов в городские склепы-домашние ящики.
В город пришла зима.
Укутались в убитую кожу похотливые градоначальники.
А рассветы в отместку прячут солнце - кутают несчастных гриппом и бронхитом.
Я коснулась на прощание простыней влажный шепот - я Ему обещала, но обет только повод...
Сверху нет вновь преград - Я для них так наивна. И по снегу босая - я не я - королева..."
Только счастливые ночью слышали, как прорываются к небу подрезанные крылья, как дерет в предсмертных муках безумная ворона свое горло.
А у нее было счастье в бездонных глазах. Она знала, что будет с Ним.
В следующей жизни... когда НЕ будет кошкой....
*текст А.Ахматовой
Часть третья.
Запах миндаля и океана (Сумасшедший).
Сначала было слово. И слово было Бог....
Здравствуйте. Я-сумасшедший.
Никто не знает, кто я и откуда пришел. Никому не известно мое пустое имя. Даже я сам часто не понимаю, что делаю на этой планете. Зато я вижу сны. Разные сны... ведь сны разные.
Но у меня есть Дом, есть стул, есть хлеб... больше мне не надо.
А когда-то у меня была кошка. А у кошки были глаза, и был хвост.
Теперь нет кошки с ее мягкими лапками, нет снов, а главное уже почти девять дней, как нет меня. Но стул есть, есть хлеб, а в нем дом... а я-сумасшедший.
А еще я - почти самоубийца.
Всю свою такую короткую и бездарную жизнь я прожил в ночном страхе. Страхе - ночном кошмаре, который подобно огромному пауку затаскивал меня в смертоносные сети своей дьявольской игры. Он пришел почти так же, как я из неоткуда и душил меня с первым звуком песен Морфея. Я боялся ночи. Я бежал от нее, как от детской порки. Но все было напрасно.
Действие кофеина, с ужасом для меня заканчивалось, и я, как подстреленная лошадь падал с обрыва прямо в лапы паука. Тот с упоением втыкал в меня все свои убивающие жала и сосал....
Вот такие я вижу сны.
В один прекрасный момент я понял, что больше мое иссосанное тело не сможет противостоять, и я сдался.
Я решил заснуть вечным сном.
Всегда любил людей, уважающих классику, но никогда не любил себя - поэтому классиков не читал. Право выбора Способа смерти я решил предоставить подруге по имени Судьба.
Судьба подсказала.
И мои ноги понесли меня на Московский вокзал. Почему именно туда? Все просто...
Я - сумасшедший.
«Люди пришли за кулисы театра. Здесь лежали старинные вещи.....человек заходит какую-то щель и идет по ночному кварталу подслушивая и подглядывая.. Он видит музей закрытый и в другом окне раздается веселая детская музыка. Вдруг на свалке пошел дождь...»*
Представьте себе, я стою уже на самом краю платформы ... через несколько секунд тут уже должен быть поезд-освободитель. И я (уж не знаю, какой бес попутал) решил обратиться к Богу. Так на всякий случай. Вдруг повезет, и в рай попаду. Обратился я к нему со словами, что мол, если есть еще на земле кто-то или что-то ради кого стоит пожить - дай мол знать. (До поезда - пять секунд)
Извините, я уже сказал вам, что я э-э-э-э не... совсем нормальный?
«беседка. Стоит несколько грязных людей. Тетка бежит, как угорелая от туда, а мальчик направляется к ней. В беседке спрашивают, купил ли мальчик мороженое. Мальчик говорит «да». Главарь уродливых людей кричит, что бы член его семьи не купался под кислотным дождем... старик говорит, что знает выход и, что он не далеко. Дождь кончился и они пошли»
В тот самый момент я увидел ее, поезд на всех порах уезжал и увозил с собой мою не сбывшуюся мечту об освобождении. Сначала это были ее глаза... безотчетные и немые.
Затем был бархат ее рук, запах зеленого чая и земляники. А потом все как-то встало на свои места. И мне стало понятно, что паук больше не придет. Он просто не посмеет появиться рядом с ней.
А я был рядом ...
Я не представляю себе другого человека. Нет такого.
Мы жили в крохотной квартире с небольшим окном под самой крышей. Это был Мой дом, с одним стулом и черствым хлебом...
Я очень дорожил Ею. Она была послана мне Богом - это я знал точно. Я также знал, что она избавила меня от кошмара. И лишь одному вопросу был запрещен вход в мое сознание - вопросу, а люблю ли я ее?
Но была осень и была зима. Она убегала на рассвете, и я начинал рисовать свои картины.
Она убегала каждое утро, я не знал куда. Но я точно знал, как только скроются лучи она - босоногая, мокрая, озябшая, с простудой налегке - опять будет стоять у моих дверей.
И я опять принесу ей полотенце, напою горячим чаем и дам отцовский подзатыльник...
«но музея там не было, а осталась комната до ремонта, подошел к окну, где была песня, а там грязная койка и на ней грязная одежда.
И он понял, что заблудился. Все начали плясать в круг его и он, тоже обезумев начал плясать с ними».
Однажды ее не было несколько дней. Я не мог рисовать, не мог есть... я вообще просто не мог.
Взглянул на ее портреты. Отвернулся, противно стало.
Сказал себе, все в последний раз! Уложил спать холодную, босую...
Утром страшно стало. Впустил в сознание вопрос... испугался, до этого вообще-то никого не любил.
А она опять ушла. Вскрыла все секреты-вены маленьким перочинным ножичком. Сказала «мяу!» на прощание...
Я взял и распорол все картины - сны в красках. Продал мольберты.
Больше не вижу снов. Трус, наверное. Купил печатную машинку и сел печатать своего паука: «...Люди пришли за кулису театра...»
Нет кошки. Она опять гуляет. Нет снов - она их с собой забрала.
Нет меня - я сам себя отдал.
Но есть дом, в нем стул и мертвый хлеб. А Я - сумасшедший, потому что Есть кошка...
Октябрь 2003
Отредактировано Olga Gavva (2007-02-02 16:15:59)
