Они двигались на пересекающихся курсах, как немецкая подводная лодка и транспорт союзного конвоя второй мировой; двигались неумолимо и почти не видели, что пути их сходятся в единственно возможной точке.
Она шла от фонтана, ткавшего свое рассыпчатое серебро напротив высотного здания областного Совета, шла босиком, так как ее туфли с квадратными каблуками давно и уютно лежали в пакете, оттопав свое по коридорам института. Там на нее без обуви посмотрели бы косо, а она старалась таких взглядов избегать.
Он шел, вихляя, от пивнушки в глубине жилмассива, пивнушки обычной, зассаной сзади, засыпанной рыбьей чешуей и с покосившимися грибками-столиками.
Она смотрела себе под ноги, наблюдая, какие четкие, неожиданно рельефные очертания оставляют на горячем асфальте ее голые ступни — очертания, на глазах исчезающие, будто стираемые огромным невидимым ластиком.
Он смотрел на стакан в руке, чтобы не расплескать, и время от времени смачно отхлебывал из него, роняя капли на несвежую рубашку под кожаной курткой.
Она была худенькой, даже болезненно худой, с длинными каштановыми волосами, обрамлявшими лицо, подобно раме. Шла с сумкой, из которой высовывался корешок какого-то учебника, — явно студентка.
Он — двадцатилетний вахлак без определенных занятий, вернее, с их пугающим разнообразием: от кражи мобильников из карманов пьянчуг до мелкого рэкета среди учеников технического колледжа.
Видимо, мало что могло быть общего между ними, ведь похожий маргинальный период в ее жизни давно миновал, а лучший, возможно, будущий период этой длинноволосой девушки в белом, горошковом платье никогда не начинался! Поэтому они столкнулись метрах в трех от скромно шумящего фонтана. Рифленая подошва могучих кроссовок прошлась по худеньким, тонким пальцам босых ног с каемкой городской пыли. Девушка побледнела от резкой боли и обронила покорно:
— Извините...
Парень замедлил шаг, обернулся; непонимание немного оживило черты его деревянного лица: больная, че ли? Он ей по ластам протоптал, а она извиняется... Рот открылся, похватал воздух, силясь исторгнуть в мир осмысленный звук, но, кроме короткого «Бля!», так ничего и не родил.
Так этот слюнявый рот и почапал дальше.
А девушка, прихрамывая, повернула от фонтана к дому.

Время, безусловно, лечит. Только не дает больничного. Когда Юлия Шахова очнулась в просторной светлой квартире где-то в самом поднебесном этаже цельнолитой высотки, она не помнила никого: ни звероподобного Сарасвати-Бабы, ни Синихина-Слона, ни посланца ассасинов, ни людей из Спецуправления «Й». События, начавшиеся с попытки нанесения интимной татуировки и закончившиеся жуткой битвой на крыше заброшенной «банки» линии теплоснабжения, оказались изъяты из ее памяти, словно компьютерный файл, выкинутый из Корзины на Рабочем столе. И никто не спрашивал ее любезным слогом Windows: «Вы уверены?» — просто за нее нажали «ОК», и все, боль ушла, впустив в душу светлую умиротворенность, слабый, немощный покой, который бывает обычно у людей, вернувшихся с того света, переживших клиническую смерть.
Ей, стараниями Заратустрова, а точнее, даже не стараниями, а просто по одному его звонку куда-то в приемную безликой городской власти, дали двухкомнатную в Шевченковском жилмассиве. Ее взяли в институт учиться на юриста, и Юлька, после нескольких лет жизни в полусне, вновь обрела вкус к безостановочной, упорной учебе. Ей было легче, чем сокурсникам. Те еще метались, жадно ухватывая прелести модных ночных клубов, дорогой выпивки, возвращений на такси за полночь, ди-джейских сетов, привезенных «специально из Москвы». А она лишь усмехалась, слушая эти щенячьи рассказы в курилках и коридорах: все это было, было, было. Ей — было! — уже не интересно.

Хорошо, я там продолжу. Пусть будет заявка тут, чтобы и в этой теме как-то оставить зарубку... Босоногих эпизодов в романе множество, хотя это совсем не "Пиршество". Буду понемножечку публиковать.

Сережик, 70 тыс. обещать не могу, извини. В глаз бы просто дал, без укола. Ну, а так как я побираюсь, то я могу поделиться процентом. От твоего пиара моих произведений...     Ну, то, что память у тебя коротковата и говно-ориентирована, так это уже не исправишь...

Отредактировано IGOR-REZOON (2012-08-13 21:45:44)

Не, не все. Я же не сказал, как успешно "побираюсь"! Цифры ваши занижены...     Вот с бухгалтерией разберусь, обязательно вас извещу.

Если считать, что мир ограничивается нашим форумом, это именно так...

Ребята и зверята
Ольга Перовская

Отец воткнул лопату в грядку, выпрямился и начал искать в карманах.

— Вижу, что дело у вас солидно поставлено. Я хочу тоже внести свою долю. Принимайте меня в компанию. Тогда вот вам ещё пять рублей — это мой пай. Забирайте ваши сбережения и айда на базар!

— Ка-а-ак? Уже сейчас, сегодня?!

Через полчаса мы дружно шлёпали босыми ногами по мягкой горячей пыли, направляясь к скотному базару.

Впереди шла Соня. Она держала в руке деньги и напрягала всё внимание, чтобы не уронить и не потерять их как-нибудь.

Я шла рядом и не спускала глаз с её руки. Сзади, весело болтая и смеясь, поспевали рысцой младшие сестрёнки — Юля и Наташа.

Иногда нас вдруг охватывало страшное сомнение. Тогда мы останавливались посреди дороги, Соня разжимала потный кулак, и мы все ещё раз убеждались, что эта смятая, мокрая бумажка — действительно пять рублей, что она цела и что сегодня у нас будет настоящий, живой ишак.

Базар был очень далеко, нам пришлось пройти через весь город.

По дороге попадались и прохладные, тенистые улицы и раскалённые от солнца площади. Пыль на них была такой горячей, что по ней было больно ступать. Перебежав такую площадь, мы усаживались над арыком и полоскали в воде обожжённые ступни.

...

Я взгромоздилась на своего Гнедка. Соня уже спускалась по склону горы осторожными зигзагами. Юля поехала следом за ней, также заворачивая Ишку ударами по щекам каждый раз, когда слишком слезала ей на шею.

Я для скорости стала спускаться прямо вниз и тотчас же, конечно, сползла иноходцу на самые уши. Он нагнул голову и мягко стряхнул меня себе под ноги.

Оправившись от неожиданности, я первым делом оглянулась: заметили ли это сёстры? Соня и Юля были заняты спуском и не обратили на меня никакого внимания. А Наташа возилась с Милкой ещё наверху. Она видела всё и хохотала, глядя на моё смущённое лицо.

Потом она отвязала Милку, уселась, и Милка, не слушаясь её, поскакала прямо вниз догонять Ишку.

Наташа сразу же перестала смеяться. Она пронеслась мимо меня. Руки её отчаянно вцепились в Милкину спину, а сама она изо всех сил старалась не свалиться.

Вот разыгравшаяся Милка перегнала уже Ишку и Гнедка. У самого конца спуска она вдруг круто повернула, опустила голову и брыкнула.

И мы все видели красный фартучек и две босые ноги, беспомощно чиркнувшие воздух.

Наташа покатилась через голову под гору и исчезла в середине высокого куста. А Милка, брыкаясь, полетела без седока дальше, к кордону.

Когда мы подбежали к кустам, Наташа, насупившись, сидела возле большого камня. На запылённом лице её виднелись две светлые полоски от слёз. Они уже высохли, и Наташа думала, что мы их не заметим.

...

Утром мы нашли Чубарого в том же положении, что и вчера. Только солома вокруг него была помята и разбросана. В чёлке и гриве запуталось много соломинок. Видно было, что он бился о землю, стараясь подняться. Это вчерашний длинный перегон отнял у него последние силы.

Когда мы подошли, он снова попробовал подняться: вытянул передние ноги и с усилием привстал.

Напрасный труд.

Задние ноги и круп совсем не слушались его. Чубарый тяжело повалился, вздохнул и заколотился головой о подстилку. Потом снова рванулся.

— Встаёт!.. Ну-ка, поддержим.

Соня подставила плечо. Я помогла ей.

Мы видели: так делал один извозчик, когда у него упала лошадь.

— А ну! А ну!

Юля и Наташа ловили негнущиеся Чубаркины ноги и старались найти для них точку опоры.

— Ага, ага, встаёт! Но-о! Чубарик, ннооо!

— Ах, чтоб тебя!..

— Что ты кричишь?

— Да, самой бы тебе так…

Чубарый стоял, растопырив ноги. Соня морщилась и скрежетала зубами: одно из своих копыт он поставил ей на босую ногу.

Я бросилась на помощь.

— Нет, нет, не толкай его так… Ты только чуточку подними… Ну, вот и ладно.

Нога была запачкана навозом. Сквозь грязь виднелась огромная ссадина.

— Заживёт, — решила Соня.

Наташа разыскала в углу конюшни какую-то грязную бумажку, послюнила и прикрепила её к Сониной ране.

Битва Ведьмака
Джозеф Дилейни

     К тому времени, когда опустилось солнце, я  как  раз  закончил  косить.
Траву надо было еще и собрать, но я решил, что это можно отложить  до  утра.
Хозяин и священник не вернулись, и я начинал беспокоиться. Шагая к  дому,  я
внезапно услышал негромкий шум за низким забором слева; похоже,  кто-то  шел
по траве.
     - Ну, ты потрудился на славу, - донесся девичий голос. - Тут уже  целый
месяц не было такой красоты!
     - Алиса! - воскликнул я и резко обернулся.
     Однако это оказалась не Алиса, хотя голос звучал очень  похоже.  По  ту
сторону ограды стояла девочка примерно ее роста, но, наверное, чуть  старше;
и еще: у Алисы были карие глаза и черные волосы, а у незнакомки  -  зеленые,
почти как у меня, и светлые, рассыпавшиеся по  плечам  пряди.  На  ней  было
бледно-голубое изношенное летнее платье с дырами на локтях.
     - Я не Алиса, но знаю, где ее найти, - сказала девочка. -  Она  послала
меня за тобой. Велела, чтобы ты шел немедленно.  "Приведи  Тома!  -  сказала
Алиса. - Мне нужна помощь!" Однако она ни словом не упомянула о  том,  какой
ты привлекательный. Гораздо симпатичнее своего старого хозяина!
     Я почувствовал, что краснею. Инстинкт подсказывал, что нельзя  доверять
незнакомке. Выглядела она совсем неплохо, глаза - большие и яркие, однако  в
движении губ была какая-то хитринка.
     - Где Алиса? Почему она не пришла с тобой?
     - Она вон там, не слишком далеко. - Девочка махнула куда-то  на  юг.  -
Десять минут шагать, не больше. А не пришла она, потому что связана...
     - Связана? Как это?
     - Ты, ученик Ведьмака, никогда не слышал о  связывании?  Позор!  Хозяин
плохо занимается с тобой. Алиса связана заклинанием. Ее держат  на  коротком
поводке. Не может уйти больше чем на сто шагов. Если все сделать  правильно,
такая магия лучше любых цепей. Я могу отвести тебя посмотреть на нее...
     - Кто это сделал? - вскинулся я. - Кто наложил заклинание?
     - Конечно,  Маулдхиллы,  кто  же  еще?  Они  считают  Алису   маленькой
предательницей. Не сомневайся, уж они ее помучают!
     - Я схожу за посохом.
     - Нет времени. Она в большой беде.
     - Подожди здесь, - стоял на своем я. - Буду через пару минут.
     Я кинулся в дом, схватил посох, вернулся к незнакомке и  перелез  через
каменную ограду. Я посмотрел на ее ноги - нет ли на ней остроносых туфель? -
но, к моему  удивлению,  она  была  босиком.  Заметив  мой  взгляд,  девочка
улыбнулась и в этот момент стала по-настоящему хорошенькой.
     - Летом башмаки не нужны, - сказала она. -  Приятно  ходить  по  теплой
траве, приятно, когда щиколотки обдувает свежий ветерок. Кстати, меня  зовут
Маб, если тебе интересно.
     Она повернулась и зашагала на юг, к холму Пендл.  Небо  на  западе  еще
слегка светилось,  но  вскоре  должно  было  совсем  потемнеть.  Я  не  знал
местности; наверное, стоило прихватить фонарь. Однако  глаза  у  меня  лучше
приспособлены к темноте, чем у большинства людей, вдобавок  спустя  примерно
десять минут из-за деревьев вышла убывающая луна, залив все  вокруг  бледным
светом.
     - Далеко еще? - спросил я.
     - Минут десять, не больше.
     - Ты говорила это у церкви!
     - Правда? Ошиблась, значит. Порой у меня  в  голове  все  путается.  Во
время ходьбы я как бы перемещаюсь в свой собственный  маленький  мир.  Время
летит незаметно.
     Мы поднялись к краю вересковой пустоши, которая с  севера  граничила  с
холмом Пендл. Прошло, наверное, минут тридцать, прежде чем мы  добрались  до
места; это было маленькое  округлое  возвышение  на  опушке  леса,  заросшее
деревьями и густыми кустами. Над ним нависала темная громада Пендла.
     - Вон там в роще мы и подождем Алису, - сказала Маб.
     Вглядываясь в собиравшуюся между стволами тьму, я  забеспокоился.  Что,
если это ловушка? Девочка  разбиралась  в  заклинаниях.  Может,  Алисой  она
просто заманила меня сюда?
     - И где же Алиса? - подозрительно спросил я.
     - Ее держат в избушке лесника. Тебе слишком  опасно  подходить  близко.
Лучше подожди вон там, пока можно будет увидеть ее.
     Совет Маб меня не обрадовал - несмотря на угрозу, я хотел встретиться с
Алисой немедленно, но все же решил послушаться Маб.
     - Веди! - сказал я, крепко сжав посох.
     Она улыбнулась и углубилась в чащу.  Я  осторожно  двинулся  следом  по
извилистой тропинке в зарослях ежевики с оружием наготове. Впереди мелькнули
огни, и тревога усилилась. Там есть еще кто-то?
     На вершине холма оказалась полянка с пнями,  образующими  грубый  овал.
Похоже, деревья срубили специально, чтобы удобнее  было  сидеть,  и  там,  к
моему удивлению, нас ждали две девочки  с  фонарями  у  ног.  Обе  выглядели
младше Алисы. Они устремили на меня немигающие  взгляды  широко  распахнутых
глаз.
     - Это мои младшие сестры,  -  представила  Маб.  -  Та,  что  слева.  -
Дженнет, другую звать Бет, но не  трудись  запоминать,  кто  есть  кто.  Они
близнецы, и различить их невозможно!
     Я вынужден был согласиться: они казались совершенно одинаковыми. Волосы
того же цвета и длины, что у Маб, но на этом  сходство  со  старшей  сестрой
заканчивалось. Обе  очень  худые,  с  резко  очерченными,  узкими  лицами  и
пронизывающим взглядом. Рты сжаты в ниточку, тонкие носы слегка крючковатые.
Как и Маб, босоногие, в тонких заношенных платьях.

...

     Я догнал Алису, и мы заглянули через плечо Маб. Я ожидал увидеть  ручей
или подземную реку, но туннель расширился  до  овальной  пещеры,  в  которой
застыло  небольшое  озеро.  Вода  почти  достигала  стен,  но  слева  к  ней
спускалась узкая глинистая тропинка, очень скользкая на вид.
     Меня беспокоило озеро - мутное, илистое; по его  поверхности  пробегала
рябь, чего скорее ожидаешь  от  открытого  водоема.  Мы  же  находились  под
землей, и воздух не двигался. И  еще  возникло  ощущение,  что  озеро  очень
глубокое. Может ли в нем прятаться какая-нибудь мерзкая тварь?  Я  вспомнил,
что унюхала Маб - "что-то влажное и мертвое". Вдруг я был прав насчет вайта?
     - Не торчать же тут всю ночь, Маб! - бодро  воскликнула  Алиса.  -  Мне
тоже озеро не слишком нравится. Чем скорее мы его минуем, тем лучше!
     Чувствовалось, что Маб нервничает, но, переложив свечу в  правую  руку,
она ступила на грязную тропинку. Однако успела сделать всего пару шагов, как
голые ступни заскользили. Стремясь сохранить равновесие, она уперлась  рукой
в стену. Свеча замигала и едва не погасла.
     - Эй, поосторожнее! - усмехнулась Алиса. - Растянуться тут - не  лучшая
идея. Хорошие башмаки - вот что тебе нужно. Наверное, не слишком-то  приятно
хлюпать босиком по грязи. От нее твои ноги будут вонять еще сильнее!
     Маб повернулась к Алисе, снова скривив губы от злости и явно  собираясь
устроить разнос. Но от того, что произошло дальше, сердце у меня  подскочило
к горлу.
     Не успел я и глазом моргнуть, как из воды высунулась  бледная  раздутая
рука и схватила Маб за щиколотку. Девочка  взвизгнула,  точно  поросенок,  и
упала в жижу, нижняя половина ее туловища подняла фонтан брызг. Маб завопила
от ужаса, погружаясь в озеро. Если бы между  нами  не  стояла  Алиса,  я  бы
протянул Маб посох; было бы ужасно, если бы вайт утащил ее.
     Юная  ведьма  била  руками,  по-прежнему  сжимая  свечу,  но  с  каждым
мгновением все глубже уходила под воду. Без огня мы  остались  бы  в  полной
темноте. Как будто прочитав мои мысли, Алиса, гибкая, точно кошка,  прыгнула
вперед, выхватила у Маб свечу и отступила, глядя, как ту медленно утаскивают
вглубь.
     - Алиса, помоги ей! - закричал я. - Никто не заслуживает такой смерти!
     С большой неохотой она наклонилась, схватила Маб за волосы и  поволокла
на берег.

Лёгкие горы
Тамара Михеева

Динка неслышно хихикала в стенку. Мосток они ночью сняли и спрятали у Причалов. Юрась сказал, что по весне, когда Чечера разливается, всегда так делают, чтоб мост не гнил. Все легкогорские об этом знали. Ныли ноги у Динки. Ладони ныли. Но на душе было спокойно. Вчера, когда уже возвращались с реки, запели вдруг соловьи, и они все вчетвером долго стояли и слушали, а потом Юрась сказал:

– Ты, Динка, конечно, девочка и капитаном быть не можешь, но нам нужна смотрительница Маяка. Да? – обратился он к Мироновым.

– Позарез нужна, – подтвердил Герка.

Далеко-далеко расстилается лес. Сине-зеленые темные волны, волны до горизонта. Далеко на горизонте, по самой его линии – желтая нить. Дед Телятьев говорит, там начинаются поля. Наверное, на них растут подсолнухи – такие они желтые. В двух местах лесное море разрезано нечеткими линиями – это старые просеки.

Динка стояла почти на макушке своей сосны. Ямки босых ступней упираются в надежную сосновую ветку. Она теплая. Динке не страшно ничуть. Она может даже смотреть вниз, на далекую землю, и с гордостью думать, что ни Юрась, ни Мироновы не могут забраться так высоко.

– А я легкая, – прошептала она своей сосне, – меня любая ветка выдержит.

А еще дядя Саша ей секрет рассказал: когда забираешься на дерево, нужно ставить ногу как можно ближе к стволу, там даже сухие ветки не обломятся. Хотя на ее сосне сухих веток нет – ни одной. Страшные лесорубы ушли из Легких гор, вброд перейдя речку Чечеру, теперь ее сосне ничего не грозит.

– …Динка, слезай! Дед приехал, в Кувшиново поедем.

В Кувшиново! Динка белкой кинулась вниз. Юрась дожидаться не стал, пошел к деревне, даже не посмотрел, как ловко Динка перебирается с ветки на ветку, с какой высоты она спрыгнула на землю. Пятки загорелись огнем, но Динка тут же бросилась за Юрасем.

– Мы прямо сейчас поедем? Прямо сразу? А ты поедешь? А мама?..

Динка забегала вперед, заглядывала ему в глаза. Под ногу ей попался сосновый корень, она споткнулась, упала, было больно.

– Ну, чего ты! Под ноги смотри! По земле пройти не можешь…

Но Динка только засмеялась. Юрась посмотрел на нее и спрятал руки в карманы.

Возможно, Бабель под словом "воняли" имеет его истинное значение- "сильно пахли", И НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПЛОХО!
Ведь "только что вырезанное мясо" НЕ ВОНЯЕТ в привычном понимании этого слова!

Бабеля я читал... порциями. Начинал и читал до того момента, когда невыразимый блеск стиля и слога не вступал в противоречие с невыносимой физиологичностью описания: до тех пор, пока ее еще можно было терпеть, как запах чеснока...
Но не всегда получалось за один присест и весь рассказ прочитать.

До Нового Года пять минут

Канун Нового Года.

Через семь часов пробьют куранты, взрывы фейерверков окрасят небо во все цвета радуги, в квартирах раздадутся хлопки открываемых бутылок шампанского, какая-нибудь дамочка, и скорее всего не одна, прожжет дорогие колготки искоркой от бенгальского огня.
Но о приближении данного праздника говорит только дата на календаре и стрелка часов, мерно отмеряющая минуты. Ведь кто-то в небесной канцелярии явно перепутал Новый Год с первым апреля. Весь декабрь «радовал» нас проливными дождями и температурой, упорно держащейся в районе двенадцати градусов тепла. С такими темпами, мы скоро будем наряжать пальму вместо елки. Вот и сейчас я иду с большим красным зонтом в руке и тяжелым рюкзаком за спиной, содержимое которого позвякивает при каждом новом шаге.

Легкие джинсы, ветровка, аромат моего любимого одеколона, апельсинов и сигарет. От асфальта, разогретого шинами автомобилей, поднимается туман, он заполняет улицы и переулки, окутывает дома и торговые центры, приглушает цвета и звуки. Превращает город в таинственный лабиринт, в котором блики праздничных гирлянд, словно блуждающие огоньки на болоте, и не знаешь, куда они тебя приведут – к родному дому, с добрыми друзьями и хорошей выпивкой или к погибели.
Кроссовки промокли, черт не хочется заболеть, на отпуск у меня большие планы.
Я ускорил шаг, закрываясь зонтом от пронизывающего ветра и ледяных капель, и вдруг врезался во что-то мягкое.

- Твою ж мать! – вскрикнул я.

Перед собой я увидел девушку, она совершенно не обращала на меня внимания. Даже не посмотрела в мою сторону, стояла, задрав голову к небу, и периодически открывала и закрывала рот, глотая падающие капли. У идиотки не было зонтика и поэтому она промокла до нитки. Я подошел к ней поближе и укрыл от ливня. Несколько секунд она рассматривала как дождь барабанит по упругому красному куполу, а потом перевела на меня пронзительный взгляд своих голубых глаз.

- Ты совсем рехнулась? Ты же заболеешь, - прошипел я отбросив все правила приличия.
Странно, но почему-то эта девчонка меня бесила.

- Я уже больна, - прошептала она.
- Оно и видно, - я нахмурился и торопливо окинул ее взглядом.

Миниатюрная фигурка, волосы, напитавшие влаги, кажутся иссиня-черными, бледная кожа, лихорадочный румянец, ярко-красные губы…

- Волосы черные как смоль, кожа белая как снег, губы алые как кровь.

Девчонка склонила голову набок.

- Ты, что сказки не читала? – я пожал плечами.
- Читала.
- Тебя как зовут то?
- А это очень важно?
- Вообще то да! – возмутился я.

Пальцы на ногах совсем замерзли, я посмотрел вниз, пытаясь понять, почему новые дорогие кроссы так быстро меня подвели, и увидел, что девица, вдобавок к легкой одежде и отсутствию зонта, стоит босая.

- Ты конкретно умом двинулась! – прикрикнул я на нее.
- А это плохо? – она отвернулась. – Кстати, меня зовут Олеся.

Ее слова поглотил шум извергающейся с небес воды, но имя я услышал очень четко, словно она сказала мне его на ухо.

- Стас, очень приятно, - я зажмурился и помотал головой.

И чего я торчу здесь и болтаю с этой ненормальной?

- Ты живешь в Питере?
- Сейчас да.
- Путешествуешь?
- Бывает.
- Одна?
- Да.
- Тебя, что ограбили?
- Нет, - она повернулась ко мне и усмехнулась. – С чего ты взял?
- Ты полураздетая и босая стоишь под проливным дождем – это не совсем нормальное и привычное зрелище.
- Считай это моей причудой.

Я закатил глаза и сделал глубокий вдох.

- И нравится тебе путешествовать?
- Не очень. Скучно.
- Найди себе компанию.
- Ты же сказал, что я псих, а кто захочет путешествовать вместе с психом? И к тому же, я разве похожа на ту, которая нуждается в ком-то?
- Ну, - я замялся. – Всем кто-либо да нужен. Человек не может быть все время один.
- А если я не человек, я могу быть одна?
- Даже если ты и не человек, - я улыбнулся от своих слов. Какой же бред я несу, эта девица плохо на меня влияет. А может это замерзшие ноги? – Даже в таком случае, тебе нужен кто-то похожий на тебя.
- А я одна такая.
- Тогда, даже среди тех, кто отличен от тебя, ты можешь найти себе пару.
- Пару? – глаза Олеси зловеще блеснули. – Ты хочешь стать моей парой?

- Я? – мне стало не по себе, противный холодок пробежал вдоль позвоночника и поселился ощущением липкого страха в сердце. Разговор уходит в конкретно не то русло! – Ты…Ты не поняла. Я не это имел ввиду.
- Так да или нет?
- Я…
- Если надумаешь что ответить, приходи сюда завтра в это же время, – Олеся резко развернулась и пошла прочь.
- Стой, - я схватил ее за запястье. Но ее тоненькая, холодная и мокрая ручка с легкостью выскользнула из моих заледеневших пальцев. Девушка рассмеялась и побежала, шлепая босыми ногами по огромным лужам. Я же стоял словно прикованный. Вскоре плотная пелена дождя скрыла ее от моих глаз, но я могу поклясться, что еще долго слышал ее шелестящий смех.
Из транса меня вывел настойчивый трезвон мобильного телефона. Онемевшими пальцами я выудил его из кармана джинсов.

- Алло.
- Эй, чувак! Тебя эльфы похитили, что ли? До Нового Года всего три часа, а мы до сих пор на сухом законе! Давай, топай скорее ин да твой хаус!

Я простоял здесь четыре часа? Мои глаза непроизвольно округлились.

Через некоторое время я уже сидел в своей теплой и уютной квартире.

Стася отпаивала меня кофе с коньяком. Темыч с Лехой, словно два заядлых рыбака, доставали «улов» из рюкзака. Леночка развешивала последние игрушки на елку, а Макс всячески ей мешал. Но недавняя история упорно не шла у меня из головы. Я ничего не рассказал ребятам, иначе они бы меня присобачили на верхушку дерева вместо красующейся там звезды.

До Нового Года полчаса.

Я стою возле окна, отрешенно рассматривая витиеватые узоры на занавесках.

С экрана телевизора горланит уже приевшийся хит очередная поп-звездулька, ребята дурачатся за праздничным столом. Черт, опять придется отдирать оливье от обоев. На улице началась метель, вот так неожиданный новогодний подарочек. Мой взгляд цепляется за призрачный, до жути знакомый силуэт, стоящий под окнами. Я срываюсь с места, выбегаю на улицу. Такое ощущение, словно на землю опустился рой жирных белых мух.

На засыпанной снегом дорожке виднеются легкие отпечатки босых ног. Ветер гудит в проводах, ломает ветки деревьев, доносит до меня еле слышный шелестящий смех.

До Нового Года пять минут…

Повесть «Костромские каникулы» весьма тематична.

Ситуация описана минимум 5-летней давности: с 2007 года в составе почтово-багажных поездов пассажирских вагонов нет!

Интересные мысли, однако...

К первоисточнику...

Отредактировано Oleg (2012-09-17 23:27:35)

И как максимум тоже - первая авария Невского - это 2007й.