Боги тоже не люди (Потерянные души-4)
Светлана Велесова

     Она проснулась от легкого поглаживания по плечу,  шее.  Мужские  пальцы
запутались в ее волосах, взъерошили,  откинули  с  лица,  и  теплое  дыхание
коснулось щеки. Кажется, ее собираются поцеловать. Не  открывая  глаз,  Эния
злорадно улыбнулась.
     - Хиллиэль! А в глаз?
     Тихий смех, совершенно незнакомый, заставил ее  от  страха  сжаться,  а
потом рывком сесть на постели. Мужчина, не ожидавший от нее подобной  прыти,
не успел отстраниться, и она со  всего  размаху  врезалась  затылком  в  его
подбородок.
     От удара из глаз посыпались искры, и  охнув  от  боли  Эния  схватилась
руками за ушибленный затылок.
     - Ты напугал меня, идиот. - Зашипела она словно разъяренная кошка.
     Дождавшись пока перед глазами перестанут плавать алые круги боли,  Эния
сфокусировала взгляд. За окном серел рассвет. На стенах догорали, а  кое-где
чадили  давно  погасшие  светильники.  Невероятная  тишина  стояла  в  доме,
нарушаемая только ее возмущенным сопением и тихим смехом  развалившегося  на
постели мужчины. Он лукаво щурил  глаза  и  потирал  ушибленный  подбородок.
Заметив ее недоумение, он  сел,  притянул  к  себе  и  ласково  погладил  по
больному месту. Подул, словно она маленькая и поцеловал в макушку.
     - Сильно болит?
     - С...сильно. - Эния подняла на него глаза, еще не до конца веря в  то,
что видит. Или, если выражаться точнее КОГО видит. - Зарим?
     - Ты ждала кого-то другого? - Темная бровь насмешливо  выгнулась.  -  В
нашей постели?
     Эния закрыла глаза,  и  от  злости  сжала  зубы,  чтобы  не  наговорить
гадостей. Это точно Зарим. Только он одной фразой мог за  считанные  секунды
довести ее до бешенства. Ей потребовалось время, чтобы собраться с  мыслями.
А когда она полностью пришла в себя и соизволила открыть глаза,  то  поняла,
что ее никто не держит. И даже не сидит рядом.
     Зарим встал и даже успел одеться. Правда, пока в одни шаровары. Но  все
равно.
     - Вставай. - Он больше не улыбался. И даже не  смотрел  в  ее  сторону,
старательно отводя глаза.
     - Зачем? - Она с места  не  двинулась.  Столь  резкая  перемена  в  его
настроении заставила ее  окончательно  проснуться  и  забыть  об  ушибленном
затылке. Ох не нравилось ей такое начало разговора. Совсем не нравилось.
     - Затем, что тебе надо умыться. Или ты собираешься дождаться, пока  все
встанут, и в купальню нагрянет десяток голых мужиков?
     Вот теперь она точно  убедилась,  что  перед  ней  ее  муж  собственной
персоной. Почему? Да потому, что ей хотелось его удавить. Надо же? Додумался
обвинить  ее  в  распущенном  поведении.  Быстро  закипая  от  злости,  Эния
выбралась из постели, одернула его рубашку, в которой  так  и  уснула  и  не
сказав и слова порталом ушла... нет, не на женскую половину дома, где  можно
было спокойно и  без  помех  привести  себя  в  порядок.  Если  сейчас  хоть
кого-нибудь посмеет поинтересоваться что с ней такое, то  смертоубийства  не
миновать. Она отправилась на лесное озеро. Только там она могла собраться  с
мыслями и успокоиться.
     Под босыми ногами, еще теплыми ото сна, захрустела примороженная трава.
Ступни быстро онемели. Холод пробрался по ногам до самых  колен  и  заставил
зябко ежиться на утреннем морозе. Дура. Лучше бы в бассейне  утопилась.  Там
хоть вода теплая. Обхватив себя за плечи  и  стуча  зубами  от  холода,  она
быстренько отрегулировала температуру тела. Когда холод  перестал  пробирать
до костей, Эния наконец вздохнула свободно, вошла в воду  по  колено  и  как
следует умылась. И только сейчас поняла, какое прекрасное утро.  Серое  небо
над лесом медленно розовело. Лучи восходящего солнца  отражались  от  редких
облаков и заставляли морозный иней на траве сверкать словно  серебро.  Скоро
он растает и повиснет на стеблях чистою росой.  Поверхность  озера  медленно
меняла цвет с серого на голубой с розовым отливом,  словно  зеркало  отражая
небо. Птицы,  приветствуя  восходящее  светило,  огласили  лес  многоголосым
хором. И на душе сразу стало легко и свободно. Ушли обиды,  забылись  горечи
разочарования. Не думая о том,  что  ее  ждет  по  возвращении  домой,  Эния
протянула руки к солнцу, закрыла глаза и замерла в его еще не теплых, но уже
ласковых лучах.
     Сегодня будет первый, по-весеннему теплый день. И можно будет выбраться
в лес за первой  зеленью  или  цветами.  Хм...  она  и  так  в  лесу.  Домой
возвращаться не хотелось совершенно, и  Эния  позабыв  обо  всем  на  свете,
побрела по полянкам,  собирая  редкие  первоцветы,  выглядывающие  прямо  из
мерзлой земли. Ей не было холодно. Не  было  страшно.  Ей  было  хорошо.  Но
сколько не откладывай неизбежное, домой вернуться все-таки придется.
     Поняв, что больше храбрости, чем есть уже не будет, она открыла  портал
и вернулась обратно. Зарим стоял у окна и сложив руки за  спиной  смотрел  в
сад. Почувствовав ее возвращенье, он обернулся.
     Эния замерла на месте,  не  зная  куда  пристроить  свой  куцый  букет.
Мгновение он смотрел на нее. Шагнул ближе. Поднял с пола сброшенное  во  сне
одеяло, завернул ее с ног до головы. И усадил в ближайшее кресло.
     - Замерзла?
     - Нет. - Она пыталась поймать его взгляд и никак не могла.  Он  смотрел
куда угодно, только не на нее.
     - А почему ноги синие?
     Ее ступни утонули в его теплых ладонях.
     - Босиком ходила.
     - Заметно. - Он хмыкнул и стал тереть пальцы, стопу, пятки, пока они не
разогрелись, словно от печки и не стали красными. - Так лучше?
     - Зарим! - Она высвободила руку из одеяла и коснулась его плеча.
     Он поднял взгляд, и комок застрял у нее поперек горла.
     - Прости. - Еле вытолкнула она слова. Так  они  застряли  и  не  хотели
лезть наружу. Но она пересилила свое смущение и что уж там... свой страх. Ей
вовсе не хотелось начинать отношения с ссоры.
     - Простить? - Он удивился. Перестал греть ей ноги и сел на  пол.  -  За
что? За то, что напугал тебя? Заставил бежать прочь из  дома?  Это  ты  меня
прости.

Опа, там ещё босоногий святой появился, а герою сказанули, что босиком ходить - судьба его такая!

Poezd@. Loitsche (Поезда Точка Лойтше)
Anny-IVO

- Ну же, иди ко мне, детка,- его руки жёстко сдавили её талию.- Да прекрати ты вырываться, маленькая дрянь!
Она кричала, упиралась руками, но он был сильнее.
- Пусти! Отпусти меня, сволочь! Что я тебе сделала?!- Она укусила его за палец на ладони, пытающейся зажать ей рот.
- Тихо, дура!- его пальцы сцепились на её шее. Снаружи будки послышались шаги.
- Меня всё равно найдут. Ты сядешь за решётку,- хрипло выдавила она, пытаясь ослабить хватку.
- Глупышка,- его нежность была натянутой. Словно у вампира, успокаивающего свою жертву перед укусом,- ты всё равно будешь работать на меня.
- Ни за что!- отрезала она.- Я…
- Заткнись!- он опрокинул её на стол, расстегнул верхнюю пуговицу тёплой кофты.
- Отпусти меня!- вопила она.- Тварь, я тебя любила!
- Боже, да ты сама наивность!- он вытащил из джинсов ремень.
Она брыкалась и извивалась, но его силы значительно превышали её.
Он спустил джинсы и довольно хмыкнул.
- Детка, ты только посмотри, как сильно я тебя хочу.
- Да пошёл ты!- крикнула она.
- Хватит дёргаться!- он надавил на неё всем телом.- Я всего лишь избавлю тебя от одной совершенно ненужной тебе детали.
- Да что ты говоришь!- выдохнула она сквозь зубы.- Я не буду участвовать в твоих грязных делишках, понял?! Не буду!
- Да я даже спрашивать тебя не собираюсь! Ты прирождённая шлю*а! Заруби это у себя на носу! От судьбы не сбежать, детка. Ты заводишь одним взглядом. Знаешь, сколько денег я с тебя выручу?
- Может, лучше в рабство меня продашь?! Знаешь, сколько денег с меня сразу выручишь!
- Прекрати язвить!- крикнул он, расстёгивая пуговицу на её шортах.
Снаружи снова раздались шаги. Но он не слышал, утонувший в страсти.
- ПОМОГИТЕ!!!- завопила она.- ПОМОГИТЕ! Пожалуйста!
- Кто здесь?!- Послышался голос с улицы. Кто-то дёрнул за дверь, но она была заперта.- Откройте!
Он резко зажал ей рот рукой. Она замычала. Через некоторое время голос на улице утих, и всё те же шаги унесли потенциального спасителя прочь.
- Детка, ещё раз откроешь свой рот…
- И что?- вырвалось у неё, как только он убрал ладонь от её лица.
- Только представь...,- начал он, но его голос утонул в оглушительном шуме проезжавшего в этот миг мимо будки поезда.
Он невольно повернул голову и уставился в маленькое оконце, за которым с громким свистом воздуха один за другим проносились синие вагоны.
- Чёрт, бесконечный,- выдохнул он, следя глазами за длинным составом.
Она, тем временем, повертела головой в поисках чего-нибудь тяжёлого. Но в маленькой будке ЖД работника ничего, кроме каких-то картонных знаков, не было.
Наконец шум поезда затих, несколько мгновений ещё обрывками отдаваясь вдалеке ночи.
- Только представь,- он продолжил свою фразу,- едет поезд. Внезапно машинист замечает на путях девушку, но остановиться, естественно, не успевает. Самоубийство или несчастный случай? Кто потом разбираться пойдёт?
- Ты… ты этого не сделаешь,- её голос задрожал.- Ты же признавался мне в любви.
- Хм, считай, что я врал,- он погладил её промежность.- Ну, так что? Решай, жить по моим правилам или умереть, сохранив свою,- его перекосило, словно он собирался сказать ругательство,- девственность.
- Знаешь, я…,- она почувствовала, как его туша стала давить на неё с меньшей силой,- я выбираю второе!
Она резко ударила коленкой между его ног. Он тут же согнулся пополам, отпустив её.
- С*чка!- вырвалось у него.
Она отскочила от него, схватила с пола шорты и, пока он корячился, спешно натянула их. Кофта валялась у него под ногами. Она плюнула на неё и в одном лифчике выскочила из будки.
Холодный осенний воздух за секунду пробрал её до костей, но она не чувствовала. Быстро перебирая босыми ногами, она побежала вдоль путей в ночь. Слёзы катились по щекам, застывая на ветру. Чувство предательства разрывало юную душу на части. Она любила его. А он оказался последней сволочью. Частый случай. Но она никогда бы не подумала, что это может случиться с ней…
Камни и осколки стекла, валяющиеся на обочине, до крови разрезали ступни. Оставляя за собой красные следы, она всё бежала и бежала, не останавливаясь, не оборачиваясь. Она не знала куда бежит, зачем. Мысли в голове заблудились. Поворот. Железная дорога бесконечна. «Как я буду жить с этим?»- она бежала, промозглый ветер трепал её короткие волосы. Воздуха уже не хватало. Казалось, что даже лёгкие покрылись тонкой корочкой инея. «Решай, жить по моим правилам или умереть, сохранив свою девственность»,- промелькнуло в сознании.
Перед глазами поплыло. Она затормозила; вздохнув, несмело перешагнула через холодную железную рельсу и встала, ожидая далёкого гудка поезда. Дерево шпал жгло босые ноги.
- Мамочка, прости,- прошептала она онемевшими от холода и ужаса губами.
Отдышка почти прошла, и в ушах звенело не так громко, когда вдали раздался гудок. Земля завибрировала у неё под ногами. Рельсы заходили ходуном. Она задрожала всем телом. Сейчас.… Ещё полминуты и её раздавит всмятку огромным локомотивом. Она закрыла глаза, вспоминая молитвы. Но мысли вышибло из головы очередным оглушительным гудком. Она раскинула руки в стороны, ожидая своей смерти.
Из-за поворота медленно, точно в стоп-кадре, выползла туша поезда. Её тут же ослепил яркий свет лампы, прикрепленной к локомотиву. Казалось, она даже успела заметить перекошенное ужасом лицо машиниста. Горячий воздух чуть не сбил её с ног. Поезд надвигался…
Она вновь закрыла глаза и одними губами выдохнула последние слова:
- Пусть хоть кто-нибудь в этом мире вспомнит Мишель Коилье.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: повествование от первого лица; нецензурная и заумная лексика; сцены эротического содержания; сцены насилия и драк, возможны расхождения с действительностью.

Если кому-то интересно продолжение, оно здесь

Рэй Брэдбери то и дело поминает босоногих, даже если не обращать внимание на многочисленных босых детей.

"Смерть и дева":

– Юная леди, – сказал юноша, – на дворе прекрасный летний день. Здесь и меж деревьев – что в храме зеленом; золотистые пчелы ковер ткут – куда ни глянешь, все узоры новые. Из дупла старого дуба мед течет речкой пламенной. Сбросьте башмачки и ступите по колено в дикую мяту.

"Луг":

Порхают руки в темноте над открытыми ртами гитар, шелестят пальмы, звенят бубны-бубенчики, колокольчики, глухо падают на мягкую траву спелые яблоки, но это вовсе не яблоки, это босые женские ноги медленно танцуют под тихий звон бубенчиков и трель золотистых колокольчиков.

"Марсианские хроники. Вторжение марсиан" -
найти в интернете текст не могу, но там землянин сообщает марсианину, что они собираются заполонить Марс очень полезными предметами, вроде штрипок и ваксы, а марсианин достаточно холодно отвечает, что они ходят босиком. Дикари, резюмирует землянин, но мы вас ещё обуем, и будете покупать ваксу как миленькие.

А в постановке "451 градус по Фаренгейту", которую я смотрела пару лет назад в Москве, семнадцатилетнюю героиню, кстати, разули.

Король призраков
Роберт Энтони Сальваторе

На последних страницах!

     Кэтти выскользнула из - под руки Дриззта, приподнялась на одном локте и
поцеловала его рядом с ухом.
     - Я всегда буду любить тебя, Дриззт До"Урден,  -  сказала  она.  -  Моя
жизнь была насыщенной и я ни о чем не сожалею,  потому  что  знала  тебя,  и
потому что ты дополнял меня. Спи спокойно, любовь моя.
     Она встала с кровати и потянулась  за  своей  магической  рубашкой.  Но
затем остановилась, покачала головой и вместо этого подошла к своему комоду.
Там она нашла одежду, которую ей дала леди Аластриэль из  Серебристой  Луны:
белое одеяние, с подкладкой и без рукавов, имеющее большой вырез и множество
складок и оборок. Платье было покроено так, чтобы повторяло каждое движение,
подчеркивая, а не скрывая красоту тела.
     Она взяла плащ с капюшоном, накинула себе на плечи и закружилась, чтобы
посмотреть, как он развевается.
     Босиком Кэтти вышла из комнаты. Ей больше не нужна была обувь.
     Единорог ждал и не стал противиться,  когда  она  тихо  повела  его  по
темному коридору к недалеко располагающейся от  них  двери.

...

     Она чувствовала биение сердца под  босыми  ногами.  Земля  была  живой,
билась непосредственно в ритме самой жизни, и это заставило ее танцевать.  И
хотя она никогда не была  танцовщицей,  ее  движения  были  переменчивыми  и
грациозными  -  совершенным  выражением  весеннего  леса,  в   котором   она
находилась. Несмотря на то, что ее бедро было ранено - ранено навсегда,  все
считали, что она не чувствовала  боли,  когда  высоко  поднимала  ногу  или,
вскочив, кружилась во вдохновенном пируэте.

Секретный Дозор. Человек
Ю. Мишин

     "Кузнецова!" - позвала ее как-то после работы  соседка  по  палатке.  -
"Выдь,  к  тебе  пришли".  Откидывая  тяжелый  полог  и  дожевывая  на  ходу
истекающий соком абрикос, Алена и не предполагала тогда, что очень  скоро  и
совершенно неожиданно для себя станет Муромцевой. Когда она вышла  к  Сергею
как была в красном открытом сарафане, надетом прямо на голое тело,  босиком,
то  ощущала  себя  удивительно  воздушной.  И  еще  ей  почему-то   хотелось
шокировать его своим внешним видом.

     Возбужденная  какими-то  неясными  самой  себе  ощущениями,  с   копной
выгоревших на жгучем южном солнце неприбранных волос,  Алена  совершенно  не
чувствовала себя под тонкой тканью. Подойдя к будущему  мужу,  она  свободно
стояла на одной ноге, упираясь выгнутыми почти черными  от  загара  пальцами
другой в  пыльную  тропинку.  Левой  рукой  она  облокотилась  на  аккуратно
сложенную поленницу, грациозно выгнув тонкую талию, а правой держала  у  губ
надкушенный абрикос. Серый, что-то говорил ей. Возможно  что-то  важное,  но
она не слушала и старалась смотреть на него как можно равнодушнее, не смотря
на то, что сердце у самой готово было выпрыгнуть из груди. В голове не  было
ни одной мысли. Очнулась Алена только  когда  поняла,  что  Муромцев  уже  в
третий раз что-то спрашивает у нее и долго не могла понять что...

Мятежная
Скотт Вестерфельд

     - План  такой, -  продолжал  боcc. -  Я  побегу  первым,  и  когда  эта
чрезвычайница меня сцапает, я ей всю морду запорошу перцем. А ты беги  прямо
и быстро и не оглядывайся. Уяснила?
     - Ага.
     - Если повезет, глядишь, мы оба спасемся. Я, правда, от  подтяжки  лица
не отказался бы. Готова?
     Тэлли закинула лямку сумки на плечо.
     - Пошли.
     - Раз... два... - боcc запнулся. - Ой. Есть загвоздка, юная леди.
     - Что такое?
     - Ты же разута.
     Тэлли опустила глаза.  В  спешке  она  выбежала  из  дома  босиком.  По
утрамбованной земле в Дыме ходить было легко, а вот в лесу...
     - Ты и десяти метров не пробежишь, детка.
     боcc забрал у нее сумку и отдал ей пластиковую коробочку.
     - А теперь вперед.
     - Но я... - пролепетала Тэлли. - Я совсем не хочу возвращаться в город.
     - Понимаю, юная леди. А я бы, напротив, вовсе не отказался бы от  услуг
хорошего дантиста. Но всем нам приходится чем-то жертвовать. Ну, вперед!!!
     И он вытолкнул ее из-за бочки.
     Тэлли пошла вперед. Оказавшись посередине улицы, она почувствовала себя
совершенно беззащитной. Ей показалось, что прямо у  нее  над  головой  рычит
аэромобиль, и она инстинктивно пригнулась и бросилась к спасительному лесу.
     Голова чрезвычайницы повернулась к Тэлли.  Женщина  стояла,  безмятежно
сложив руки на груди  и  хмурясь,  будто  учительница,  заметившая  малышей,
играющих в неположенном месте.
     "Да она хоть почувствует этот перец?" - в отчаянии гадала  Тэлли.  Если
бы перец на женщину подействовал, тогда Тэлли, пожалуй, смогла  бы  добежать
до леса даже при том, что ей была отведена роль приманки. Даже босиком.
     Даже если бы оказалось, что Дэвида уже поймали и  она  никогда  его  не
увидит...
     От этой мысли в ее душе  забурлила  такая  злость,  что  она  помчалась
прямиком к чрезвычайнице, сжав коробочку с перцем обеими руками.
     Хищное лицо агентши озарилось усмешкой.
     За долю секунды до того, как они столкнулись, чрезвычайница  словно  бы
исчезла, скрылась из виду, как монетка в руке фокусника. А в  следующий  миг
Тэлли почувствовала, как что-то  твердое  ударило  ее  в  пах.  По  ее  ноге
растеклась острая боль. Девочку качнуло вперед,  она  вытянула  перед  собой
руки, чтобы смягчить падение,  и  коробочка  с  перцем  выскользнула  из  ее
пальцев.
     Она с размаху шлепнулась на землю  и  пропахала  несколько  сантиметров
ладонями. Катясь по пыльной дороге,  Тэлли  увидела  присевшую  на  корточки
чрезвычайницу. Женщина попросту присела, но сделала это невероятно быстро, а
Тэлли перелетела через нее, как какая-нибудь неуклюжая малявка. Сыграли, так
сказать, в чехарду.
     Мотая головой и  сплевывая  набившуюся  в  рот  землю,  Тэлли  заметила
коробочку. Еще чуть-чуть - и она смогла бы до нее дотянуться. Она потянулась
к  коробочке,  но  чрезвычайница  прижала  Тэлли  лицом  к  земле.   Девочка
почувствовала, как агентша рванула к себе ее руки, как  впились  в  кожу  на
запястьях наручники из жесткого пластика.
     Она подергалась, но сдвинуться с места не смогла.
     Потом тяжесть исчезла, и чрезвычайница без труда перевернула  Тэлли  на
спину, легонько пнув ботинком. Она стояла над  Тэлли,  холодно  усмехаясь  и
держа в руке коробочку.
     - Ну-ну,  уродина, -  проговорила  жестокая  красавица, -  тебе   лучше
затихнуть. Мы не хотим сделать тебе больно. Но если придется, сделаем.
     Тэлли хотела что-то сказать, но от боли у нее свело челюсти. Она сильно
ударилась подбородком о землю, когда падала.
     - Что у нас  тут  такое  важное? -  спросила  чрезвычайница,  встряхнув
коробочку и пытаясь что-нибудь разглядеть через полупрозрачный пластик.
     Краешком глаза Тэлли заметила боccа, медленно и неловко бегущего к лесу
с тяжелой сумкой.
     - А вы откройте да посмотрите, - выпалила Тэлли, превозмогая боль.
     - Посмотрю, не сомневайся, - продолжая улыбаться, отозвалась женщина. -
Но сначала займемся тем, что поважнее.
     Она перевела взгляд на боccа, и в ее позе  появилось  что-то  звериное.
Она пригнулась и собралась, как кошка перед прыжком.
     Тэлли уперлась в землю плечами  и  ожесточенно  брыкнула  ногами.  Удар
пришелся по коробочке, и ее крышка открылась, и чрезвычайницу окутало облако
коричневой пыли.
     На  секунду  лицо  агентши  приобрело   недоверчивое   выражение.   Она
поперхнулась, кашлянула, все ее  тело  содрогнулось.  А  потом  зажмурилась,
сжала кулаки и заорала.
     Это  был  нечеловеческий  крик.  Тэлли  показалось,   будто   вибропила
врезалась в металл. Она мучительно пыталась избавиться от наручников, потому
что инстинкт подсказывал ей, что  нужно  зажать  уши.  Тэлли  еще  раз  дико
дернулась, ухитрилась вскочить на ноги и, пошатываясь, поспешила к лесу.
     Перец разлетался по ветру. У Тэлли защипало в горле, и она  закашлялась
на бегу.  Глаза  заслезились,  и  в  конце  концов  она  почти  ослепла.  Со
связанными за спиной руками она врезалась в кусты и упала на землю, наступив
босой ногой на какой-то сучок, который не заметила среди густой травы.
     Она поползла вперед, стараясь поскорее скрыться.
     Моргая, чтобы избавиться от  слез,  Тэлли  поняла,  что  нечеловеческий
вопль чрезвычайницы - нечто вроде сигнала тревоги. На этот зов  откликнулись
еще трое агентов. Один повел пострадавшую коллегу, щедро посыпанную  перцем,
прочь, держась от нее на расстоянии вытянутой руки. Другие двое  направились
к лесу.
     Тэлли замерла. Кустарник едва скрывал ее.
     А потом у нее  опять  защипало  в  горле.  Тэлли  задержала  дыхание  и
зажмурилась. Но ее  грудная  клетка  начала  содрогаться.  Тело  изгибалось,
требуя, чтобы Тэлли выгнала из легких остатки перца.
     Она должна, должна была кашлянуть.
     Тэлли глотала и глотала слюну, надеясь, что так  сумеет  избавиться  от
жжения в глотке. Легкие требовали кислорода, но она не осмеливалась  сделать
вдох. Один из чрезвычайников находился всего  на  расстоянии  броска  камня.
Медленно двигая головой из стороны в сторону,  он  обшаривал  взглядом  лес,
неустанно вглядывался в густые заросли...
     Мало-помалу пламя в груди у Тэлли словно бы угасло, и кашель тихо  умер
в зародыше. Она расслабилась и наконец позволила себе выдохнуть.
     А чрезвычайник каким-то непостижимым образом ухитрился расслышать  этот
тихий выдох  на  фоне  грохота  аэромобилей  и  треска  горящих  бревен.  Он
молниеносно повернул голову, прищурился и словно бы одним движением оказался
рядом с Тэлли и взял ее за воротник.
     - Ты хитра, - отметил он.
     Она хотела было ответить ему, но вместо этого жутко закашлялась, а  он,
не дав ей сделать новый вдох, ткнул ее лицом в землю.

....

БЕГСТВО

     Еще никогда Тэлли не приходилось стоять на скайборде босиком.  Молодежь
в Дыме  устраивала  всевозможные  соревнования  -  кто  больше  тяжестей  на
скайборде перевезет, например. Иногда вставали на доску по  двое,  но  такая
глупость, как полет без липучек, никому никогда в голову не приходила.
     Тэлли чуть не сбросило вниз на первом же повороте, когда она  направила
скайборд к новому маршруту - тропе, где они всего пару  дней  назад  уложили
металлолом, доставленный с железнодорожной  ветки.  В  то  мгновение,  когда
скайборд развернулся, ее босые ступни, вымазанные  в  грязи,  скользнули  по
поверхности, и Тэлли крутануло на сто  восемьдесят  градусов.  Она  отчаянно
замахала руками, непостижимым  образом  ухитрилась  удержаться  на  ногах  и
пролетела над домами и над кроличьим загоном.
     Снизу донесся  нестройный  хор  восклицаний.  Пленники  заметили  ее  и
возрадовались тому, что хотя  бы  кому-то  удалось  удрать.  Но  Тэлли  была
слишком занята тем, чтобы удержаться на доске, и оглядываться не стала.
     Восстановив  равновесие,  Тэлли  вдруг  осознала,   что   у   нее   нет
спасательных магнитных напульсников. А без них падение могло закончиться  ой
как  печально.  Она  вцепилась  пальцами  ног  в  пупырышки  на  поверхности
скайборда и дала себе зарок, что следующий поворот пройдет на  более  низкой
скорости. Если бы сегодня утром солнце не светило так ярко, то роса с  доски
Кроя не успела бы испариться. Лежала бы  сейчас  Тэлли  в  тесном  кроличьем
загоне, причем, весьма вероятно, со свернутой шеей. Хорошо еще, что она, как
большинство  юных  уродцев  в  Дыме,  имела  привычку  не  снимать  на  ночь
колечко-датчик.
     А за спиной уже  слышался  вой  аэромобилей.  Тэлли  знала  только  два
маршрута, по которым можно было  улететь  из  Дыма  на  скайборде.  Инстинкт
подсказал ей, что нужно лететь в  сторону  железнодорожной  ветки,  где  она
каждый день работала. Позади осталась долина, и Тэлли удалось довольно круто
свернуть к порожистой речке и не соскользнуть с доски. Без рюкзака и тяжелых
спасательных напульсников Тэлли чувствовала себя голой.
     Скайборд Кроя был не столь скоростным, как её доска, и к тому же не был
знаком с ее стилем полета. Лететь на нем было все равно что удирать со  всех
ног в новеньких, неразношенных туфлях.

...

     Они приближались  медленно,  готовые  в  любой  момент  развернуться  и
улететь при виде чрезвычайников. Но когда они  добрались  до  окраины  Дыма,
Тэлли ощутила, как волнение сменилось другим чувством: жуткой  уверенностью,
что на пепелище никого, совсем никого не осталось.
     Ее дом исчез, только обугленные развалины чернели на его месте.
     От крольчатника и к нему вели цепочки следов. Глядя на них, можно  было
понять, что дымников  вводили  внутрь  и  выводили  из  загона.  Всю  общину
превратили в стадо  скота.  Немногочисленные  кролики  все  еще  прыгали  по
расквашенной грязи.
     - Что ж, по крайней мере, мы не будем голодать, - сказал Дэвид.
     - Пожалуй, не будем, - согласилась Тэлли, хотя от жуткого зрелища  есть
ей мигом расхотелось.
     "И как  только, -  удивлялась  она, -  Дэвиду  всегда  удается  мыслить
практично, невзирая на то, какие ужасы он видит перед собой?"
     - Ой, а это что такое?
     В одном из углов загона, прямо рядом с изгородью, тут  и  там  валялись
какие-то небольшие предметы.
     Они подвели скайборд ближе. Дэвид вгляделся сквозь  колышущуюся  завесу
дыма.
     - Похоже на... обувь.
     Тэлли часто заморгала. Он был прав. Она опустила скайборд, спрыгнула на
землю и побежала к загону.
     Она удивленно посмотрела по сторонам. Вокруг нее на  земле  лежало  пар
двадцать обуви самых разных размеров.  Тэлли  опустилась  на  колени,  чтобы
рассмотреть получше. Шнурки у  всех  пар  обуви  были  завязаны,  словно  ее
снимали те, у кого были связаны руки...
     - Крой узнал меня, - пробормотала она.
     - Что?
     Тэлли обернулась к Дэвиду.
     - Когда я спасалась бегством, я  пролетела  прямо  над  загоном.  Крой,
видимо, меня заметил и узнал. Он точно знал, что я босиком.  Мы  с  ним  еще
успели посмеяться над этим.
     Она представила  себе  дымников,  беспомощно  ожидающих  решения  своей
судьбы и отважившихся на последнее проявление неповиновения. Наверное,  Крой
сбросил кроссовки и шепнул кому-то: "Тэлли на свободе,  и  она  босая".  Они
оставили ей на выбор дюжину  пар  обуви  -  только  этим  они  могли  помочь
единственной из своих, про кого точно знали, что ей удалось сбежать.
     - Они догадались, что я сюда вернусь, - срывающимся голосом проговорила
Тэлли.
     Вот только не догадались, кто их предал.
     Она выбрала  пару  подходящего  размера  -  туфли  для  скайбординга  с
подошвами-липучками - и обулась. Туфли оказались ей впору, они  сидели  даже
лучше тех, которые ей подарили рейнджеры.

Вардес: Лик
Олег Валерьевич Лукьянов

Очередной трешакЪ-слешер от создателя Железного мира,
но в этот раз босоногая девушка скрасит все повествование!

     Лейла не знала, как реагировать на свои обновки. Ее  распирало  двоякое
чувство. С одной стороны, повелитель сделал ей подарок, с другой, он  просит
прикрыть этими тряпками грудь и чресла.
     Она  странно  смотрела  на  меня.  Я  понял,  что  опять  не   решается
обратиться.
     - Ты хочешь что-то мне сказать? Говори.
     - Мой повелитель, - быстро произнесла она, - тебе не нравятся моя грудь
и... и бедра?
     - Что?! - изумился я.
     - Зачем ты хочешь, чтобы я пряталась в этих  тряпках?  -  спросила  она
обиженно. - Неужели я так отвратительна?
     - Вот закомплексованная девка...
     - Что, повелитель?
     - Лейла, я скажу тебе слова, о которых,  наверно,  придется  жалеть,  -
начал я, набирая в грудь больше воздуха.  -  Ты,  возможно,  самая  красивая
девушка из всех, которых я видел. У тебя шикарная грудь и изумительная попа.
Между нами это ничего не меняет, но ты  должна  знать,  что  ходить  нагишом
нельзя. Так не принято среди людей. Ты разве этого не знаешь?
     На нее нельзя было смотреть без улыбки. Она  хватала  ртом  воздух,  на
щеках выступил румянец. В глазах такой восторг и счастье, что  я  ожидал  от
нее броска мне на шею.
     - Мой  повелитель,  то,  что  ты  сказал,  это  правда?   -   медленно,
останавливаясь на каждом слове, произнесла она задрожавшим голосом.
     - Ну да, среди людей разгуливать...
     - Нет. Я спросила про то, что ты сказал обо мне...
     Я улыбнулся ей нежно, по-другому с ней и нельзя:
     - Да, Лейла, ты просто прекрасна. Но только не возгордись.
     Я впервые видел, как она широко улыбается и  даже  как  будто  светится
неземным огнем. Белоснежная улыбка удивительно подчеркивает изящные  контуры
лица, и я едва сдержался, чтобы не придвинуться к ней ближе.
     - Спасибо, повелитель, - едва слышно шепнула она. - Я буду хранить  эти
слова в своем сердце всю жизнь.
     Мне стало не по себе. Может, я делаю что-то не то? Эх,  где  мне  найти
ответы...
     Переодевшись, она стала выглядеть не намного хуже, чем была. Босая,  из
одежды только широкая  набедренная  накидка  и  обтягивающая  высокую  грудь
полоска материи. Странная одежда только подчеркнула ее формы.
     Но по крайней мере, по дорогам и деревням можно идти  не  таясь.  Голая
дева вызывала бы, по меньшей мере, удивление. А  сейчас  вызовет  разве  что
интерес со стороны мужчин. Правда  и  в  этом  я  был  не  уверен,  так  как
по-прежнему не имел понятия о нравах и обычаях людей, заселяющих этот мир. В
средневековой  Европе  инквизиция  сожгла  бы  Лейлу  только  за  этот  едва
прикрывающий срамные места наряд. А в то же время в Индии ее бы  не  приняли
даже за девушку достойную внимания. Там ценились фигуры толще, этак, раза  в
два.

...

     Мы прошагали по топям больше пяти часов, пару  раз  я  видел  шевеление
далеко в трясине, еще один раз - из торфяника поднялось  какое-то,  судя  по
вою и шуму, довольно большое чудовище, впрочем, я  только  успел  разглядеть
силуэт. Увидев начинающую грозно рычать  Лейлу,  оно  поспешило  скрыться  в
пучине.
     У меня устали ноги, сил еле хватало, чтобы следить и ступать по  следам
Лейлы, но помня прошлую ночевку так близко  у  цели,  останавливаться  я  не
стал.
     Мои мучения были вознаграждены, скоро мы вступили на твердую  землю,  и
немного отойдя от смрадного болота, я обессилено упал на твердый грунт. Лежа
с закрытыми глазами, слушал шлепанье босых ног: Лейла вновь стала девушкой и
теперь лезла в мою сумку  за  вроде  уже  привычной  одеждой.  Накинув  свои
ленточные полотна, она  принялась  собирать  хворост.  Почему-то  мне  стало
совестно и, через силу встав, соображал, чем же ей помочь.
     - Лейла, оставь, все равно у нас кончились припасы.
     Она закусила пухленькую губу:
     - Плохо, но я сейчас сбегаю, что-нибудь принесу.
     - Спасибо, Лейла, ты просто золото, - сказал я мягко.
     Она улыбнулась, темно-зеленые глаза вновь загорелись огоньками радости.
     - Мой повелитель, подержи накидку, -  сказала  она,  хитро  улыбаясь  и
снимая с себя только что надетые тряпки.
     Правда, как  следует  рассмотреть  ее  прелести  все  равно  не  успел.
Темно-синяя вспышка резанула по глазам, и  когда  я  пришел  в  себя,  серый
волчара был уже далеко.

...

     Из рощи не спеша вышло человек пятнадцать разбойников. Я не успел никак
среагировать, они окружили нас, предвкушая новое веселье.  Одеты  в  грязные
лохмотья, немытые больше месяца лица  исторгали  злорадство.  Я  понял,  что
такие не оставят в покое даже нищего бродягу, и уж тем более пощады  от  них
не дождешься.
     - Ну и куда путь держим? - спросил мясистый главарь шайки.
     - Мимо, - твердо ответил я.
     Совсем не страшно, когда за спиной стоит  девушка-оборотень,  способная
за секунду разорвать всех самих себе кажущимися страшными недавних крестьян.
Поэтому то, что произошло в следующею секунду, было для меня шоком.
     Дубина в его руке поднялась и опустилась, метя точно мне в макушку.  По
счастливой случайности успел уклониться правее, и пришедшийся в  плечо  удар
едва не сломал мне ключицу. Я рухнул словно куль с навозом, скрипя зубами от
дикой боли. Послышался вскрик. Лейла бросилась мне на помощь, получила  удар
кулаком в лицо, и теперь игрушечной куклой валяется вместе со мной.
     - А ты, я смотрю, шутник! - гнусно засмеялся он.
     - Лейла, превращайся, - зашипел я на девушку, державшуюся  за  подбитый
глаз.
     - Не могу, - простонала она.
     Я не стал выяснять, наверно, что-то серьезное. Раз мы  лишаемся  помощи
Зверя, шансов спастись почти  нет.  Бывшие  крестьяне,  а  ныне  разбойники,
гоготали как стадо гусей. Ожидая  продолжения  веселья,  вовсю  подбадривали
вожака. Не вовремя пришел запоздалый страх.
     - Рыга, дай-ка мне свой топорик. Я укорочу  им  ноги.  Совсем  немного,
так, чтобы не убежали.
     Он залился громовым хохотом, в тон ему смеялась и толпа.  Взяв  в  руки
протянутый топор, он замахнулся, примериваясь для удара. Но не на меня,  как
я ожидал, а босой Лейле. Она заскулила, поджала ноги. Это только раззадорило
толпу.
     - Ну-кась, держите ей ноги, - приказал он.
     Тут же пяток сильно  воняющих  людей  бросились  исполнять  приказ.  Он
поднял  топор  над  головой.  Еще  секунда  и  беззащитные  голени  девушки,
разбрызгивая повсюду кровь, отлетят  в  сторону,  Лейла  закричит  не  своим
голосом....
     Во мне что-то  вскипело,  я  вскочил  с  неожиданной  для  самого  себя
резвостью, за секунду до удара перехватил у жирных рук  топорище,  дернул  к
себе, одновременно бросая  его  к  морде  борова.  Удар  топора  пришелся  в
глазницу. Не  тратя  время  на  добивание,  стал  махать  топором,  сокрушая
по-прежнему удерживающих Лейлу  тварей.  Прежде,  чем  опомнились  остальные
разбойники, у моих ног валялись пятеро с размозженными головами.
     Человек десять с диким криком, одновременно со всех сторон бросились на
меня. Я кинулся  навстречу  самому  расторопному,  оказавшемуся  чуть  ближе
остальных безусому парню. Удар топором  в  висок  отбросил  его  в  сторону,
плечом сбив с ног  замешкавшегося  разбойника,  я  проделал  себе  выход  из
кольца.  Едва  успел  зарубить  в  спину  двух  неудачников,  как   пришлось
уклоняться от града ударов, засыпавшихся на меня с трех сторон. Я поднимал и
опускал топор. По мне попадали тоже,  но  боли,  я,  одержимый  яростью,  не
ощущал.
     Менее, чем через минуту под ногами  оказались  еще  семь  трупов.  Один
самый умный пытался убежать, но догнав его в два прыжка, я  обрушил  ему  на
голову ставший тяжелым топор. Быстро выдернул топор назад,  мерзость  из-под
черепа густо вырвалась наружу. Бешено озираясь, ища попрятавшихся врагов, не
мог поверить, что все они уже мертвы.
     Я один положил больше десяти человек. Утер кровавой ладонью  заливающий
глаза пот, бросил топор у трупа главаря.

...

     По  ковру  из  мягких  листьев  очень  приятно  идти.   Лес,   поначалу
показавшийся таким чахлым, оказался подобен ухоженному саду. Под ногами  нет
обычных старых сухих ветвей, трава и мелкий кустарник не цепляют сапоги,  ни
одно из деревьев не обнажило свои корни. Даже начавшие опадать желто-красные
листья придавали лесу вовсе не тоскливый, а скорее сказочный вид.
     Босые ноги  Лейлы  вдруг  замерли.  Перехватив  напряженный  взгляд,  я
удивленно посмотрел на появившегося  друида.  К  молодому  дубу  прислонился
старец в белых одеждах. Седая борода аккуратно  пострижена,  длинные  волосы
зачесаны назад. Если бы не его морщины он смотрелся бы как маг  из  Высокой.
Но он не был таковым.  Магов  Высокой  Башни  я  мог  опознать  с  закрытыми
глазами.
     Друид  осмотрел  нас  сквозь  приспущенные  веки,  поднялся,   степенно
поклонился:
     - Рад встретить в своем лесу хексена.
     - В своем лесу? - удивился я.
     - Я Верховный Друид Светлого Леса, - горделиво произнес он,  -  и  этот
лес я называю своим по праву.
     - Извини, если обидел.
     - Друида можно обидеть, только если обидеться он сам. А Верховный друид
не обидится никогда.

...

     Бог посмотрел на меня с холодом в карих глазах, поднял руки и  медленно
снял шлем. Длинные каштановые волосы упали на плечи...  Женщина...  Девушка,
которую я мгновенно узнал. Как же часто я вижу ее во сне! Та  самая,  что  в
начале моего  пути  встретилась  в  "астральной  темнице".  Тогда  она  была
обнаженной и неотрывно смотрела на пламя  факела.  Но  даже  того  короткого
мгновения, кажется, хватило, чтобы влюбиться...
     Она бог. Она и есть Арайдон.
     - Но ты же умерла... - начал я  отчаянно,  слова  давались  с  огромным
трудом. - Там в темнице на тебя напал легион духов...
     - Мне повезло, - голос уже не  был  металлическим,  словно  сняв  шлем,
богиня убрала вместе с ним меняющее голос устройство. -  Твоя  воля  погнала
духов ко мне навстречу, но  почти  все  они  потеряли  силы  пробивая  стены
темницы... Благодаря им или тебе, я выбралась из заточения.
     - Почему?
     - Что, почему?
     - Почему ты скрывала от меня лицо?
     - Разве ты не помнишь? - спросила богиня. - Но тем лучше. К  сожалению,
у нас нет более времени. Тебя, мой хексен, нужно  вернуть  на  Землю...  Мне
будет легче, если ты обнимешь Лейлу.
     Я крепко прижал к себе босоногую девушку. Никогда еще  не  видел  в  ее
глазах столько лучезарного счастья, она неотрывно  и  не  дыша  смотрела  на
"своего повелителя". В море счастья плещется желание самой меня  обнять,  но
врожденная готовность служить не дает свободы рукам.
     - Лейла, ты точно хочешь отправиться в мой мир?
     - Да, повелитель... - выдохнула она.
     Богиня в рыцарских доспехах на секунду застыла, а потом резко выбросила
руку вперед.
     Глаза резануло светом, с радостным изумлением увидел себя в  обнимку  с
Лейлой посреди шумной улицы  огромного  мегаполиса.  Тяжелый  воздух  города
благоухающим ароматом впился в легкие. Мой Мир!  Мой  ласковый  и  спокойный
Мир. Как же я по тебе скучал!

Ахто Леви. "Такой смешной Король!"
Действие повести происходит в Эстонии в 1940 году, главный герой — мальчишка по прозвищу Король. Его знакомая Лонни — персонаж эпизодический, но весьма колоритный.

Город Журавлей — город в полнлм смысле слова, что не мешало пятой части горожан держать коров. Их в городе набиралось голов триста.По улице Закатной в сторону пастбища каждое утро двигались поодиночке и группами мычащие животные. Миновав Каменный мост на Тори-реке, они попадали под власть городских пастухов: босоногой Лонни с ярко накрашенными губами и ногтями на пальцах ног, а также Антона — человека неопределённого возраста, флегматичного. А Лонни... Её яркие ноггти сильно выделялись на испачканных навозом ногах.

Лонни была Королю симпатична. Она, конечно, своеобразная, ходит босая и красит ногти на ногах, но она по вечерам играла одними указательными пальчиками на рояле в ресторане "Закатный" темпераментные фокстроты и другие танцы и барабанила их лихо до закрытия или до утра, выруская беспрерывно дым изо рта, где постоянно торчала папироса. Дымила Лонни как паровоз. Лонни знала всю мировую музыку и играла без нот. когда играют только двумя пальчиками, указательными, то без нот можно, когда же всеми — некоторые, Король видел, играют всеми — то с нотами надо.
Горел небольшой костёрчик, дымил, и Лонни дымила папиросой. Она хорошо относилась к королевской особе, хотя вообще-то она была не очень приветлива, на всё вокруг её тёмные глаза смотрели хмуро и как будто с некоторым подозрением. Единственно когда играла на рояле, то светлела. Король, бывало, ходил её слушать в ресторан Закатного леса, это было ему доступно именно потому, что ресторан в лесу находился и летом танцевали перед рестораном на вымощенной каменными плитами площадке, здесь же стоял и рояль. Конечно, были здесь и более профессиональные пианисты, которые играли всеми пальцами. Но публике Лонни нравилась и хозяину, наверное, тоже, потому что другие пианисты требовали плату, Лонни же играла бесплатно, если не считать пива, которое она употребляла в приличном количестве.
...А ресторан... Туда ей сегодня не идти, там много пьяных, а Лонни их не переваривала. Бывало, к ней пробовали подступиться с бестактными предложениями — Лонни так по морде съездит...Рука у неё была, как у боксёра Раадика, чемпиона мира. Мужики её побаивались.

Но как в этот вечер хохотала Лонни! Как она смеялась! И как была красива! Бенита, дочь Калитко, красивая — это все говорили, и её подруга Илона тоже красивая. Они одевались модно, шелковые чулки и туфли на высоком каблуке. Король не мог себе представить Лонни в туфлях,да ещё на высоком каблуке... Но если бы Лонни модно оделась! Э нет! Не станет она так оддеваться. Король однажды ошивался около ресторана, когда там была уборка. Лонни тоже была и поначалу играла. Потом девушки-официантки и повариха сели за стол, стали вино пить и неприличные песни петь о том, как на мельнице в комнате дочки кто-то мешок оставил, как ночью этот мешок, когда все спали, в углу зашевелился и двинулся ккровати мельниковой дочки... Лонни тут же встала и ушла, она все эти штучки не любила, хотя и ходила босая, в навозе испачканная.

Я читал это произведение пару лет назад. Кто бы мог подумать, что "перуанский синдром" способен не только на "put her feet in an extreme test"