---

Отредактировано shark (2012-05-03 05:49:21)

Аэлита
А. Н. Толстой

...На улице Красных Зорь появилось странное объявление: небольшой, серой бумаги листок, прибитый к облупленной стене пустынного дома. Корреспондент американской газеты Арчибальд Скайльс, проходя мимо, увидел стоявшую перед объявлением босую молодую женщину в ситцевом опрятном платье; она читала, шевеля губами. Усталое и милое лицо ее не выражало удивления,— глаза были равнодушные, синие, с сумасшедшинкой. Она завела прядь волнистых волос за ухо, подняла с тротуара корзинку с зеленью и пошла через улицу.
Объявление заслуживало большего внимания. Скайльс, любопытствуя, прочел его, придвинулся ближе, провел рукой по глазам, перечел еще раз.
— Twenty three,— наконец проговорил он, что должно было означать: «Черт возьми меня с моими потрохами».
В объявлении стояло:
«Инженер М. С. Лось приглашает желающих лететь с ним 18 августа на планету Марс явиться для личных переговоров от 6 до 8 вечера. Ждановская набережная, дом 11, во дворе»...

Отредактировано ppk (2010-01-26 11:50:31)

Сказка про Красную Шапочку и Серого Волка

 

http://cooner.deviantart.com/art/Wolf-and-Red-64543839

Отредактировано ppk (2009-06-18 11:12:49)

Ветер и меч. Мирина-Воительница - 2
Наталья Резанова

     Нас ждали, и ждали давно, и многие, показалось мне, были  разочарованы.
Ибо  никто  из  нас  не  изменил   привычного   повседневного   облика,   не
принарядился, не украсил себя хотя бы венком,  ибо  венок  -  для  тех,  кто
понимает - пристал жертве, а не жрице. Все  те  же  рубахи,  волосы  коротко
острижены либо распущены, но не заплетены, косы в наших краях заплетали лишь
мужчины. А я к тому же еще и босая, единственная во всей процессии.
     На прочих, к какому бы  народу  они  ни  принадлежали,  были  сандалии,
башмаки или сапоги. Иначе нельзя. Ведь они в большинстве своем  шли  пешком,
день же выдался очень жаркий, и песок и камни под ногами успели раскалиться.
     Да, день был опален дыханием огненного змея, верного спутника Богини, и
если  бы  не  ветер  с  моря,  жара  стала  бы  невыносимой.  Небо  блистало
убийственной синевой. Такой цвет порой приобретает пламя в плавильной  печи,
а еще такими синими бывают молнии в очень сильную грозу. Но грозы в тот день
ничего не предвещало. Убийственно и победительно сияло небо, и в этом блеске
в глазах людских я больше, чем когда-либо походила на серую тень.  Возможно,
они спрашивали себя, почему именно столь невзрачная женщина призвана править
землями и предводительствовать войском, и не могли отыскать ответа  на  этот
вопрос, так же, как не в силах ответить на него я. Не  способная  сравниться
мудростью и опытом с Хтонией и Энно, красотой с Аэлло и Никтой, ловкостью  и
умением лишь равная многим, я обязана была оправдать свое призвание.
     Об этом думала я, продвигаясь вперед  шагом  на  Аласторе.  Об  этом  и
предстоящем обряде освящения.
     В чем он  будет  заключаться,  горожане  еще  не  знали.  Мне  пришлось
предварительно долго размышлять о том, как пройдет освящение. В  большинстве
стран оно заключается в том, что на алтарь приносится беспорочная  жертва  -
овен или бык, а в Алии выбирают для жертвы лучших из боевых коней. Воистину,
они совсем утратили разум, если он у них изначально имелся. Скифы  сохранили
его в большей степени. Если они убивают коня, то лишь отправляя его вслед за
погибшим хозяином. Эллины просто заменяют конем человека.  А  мы  вообще  не
творим  такого.  Для  нас  жертвоприношение  коня  немногим  отличается   от
человеческой жертвы.
     Итак, при самых торжественных ритуалах неизбежно  приносится  жертва  -
двуногая или нет, и все участники обряда  поедают  ее,  причащаясь  плоти  и
крови невинных. Я уже прошла  через  это  при  охоте  на  льва  и  не  имела
намерения повторяться. И не видела  смысла  обращаться  сейчас  к  причастию
крови. Я ду мала о другом обряде, почти неизвестном в обитаемом мире, но, по
моему разумению, угодном Богине. О причастии огня.
     До  меня  донеслись  прерывистые  крики,  в  равной   мере   выражавшие
изумление, страх и восторг. Это кричали те, кто смотрел  с  узкой  улицы  на
площадь. Они не знали, что там их ждет. Но я-то знала.
     Синий купол неба вставал над нами, и в синеве  моря  у  причала  белели
паруса,  и  за  крепостью,  белея  песком,  лежала  пустыня.  А  тем,   кому
открывалась площадь в лазури и белизне представала красная преграда. Точнее,
рыжая. Площадь преграждала стена пламени.  Владеющие  магией  могут  совлечь
молнию с неба и направить ее куда  необходимо.  А  могут  извлечь  пламя  из
собственного тела, заставить  его  течь  со  своих  пальцев.  Последнее  мне
приходилось наблюдать самой. Однако я магией не владела. Все  было  устроено
гораздо проще.
     Отряд самофракийцев под командой Аргиры принес на площадь вязанки дров,
а поутру Аргира собственноручно запалила костер.  К  тому  времени,  как  мы
прибудем на площадь, дрова должны как следует прогореть. Это важно.
     Они все рассредоточились по кромке площади  -  паломники  и  поселенцы,
атланты и горгоны. Стояли, ждали. Наверняка многие искали  взглядом  жертву,
которую поведут на всесожжение, и, не находя, замирали от ужаса, и сердца их
бились сильнее, и каждый спрашивал себя - не я ли?
     Так, со страхом и сомнением смотрели они, как мы въезжали  на  площадь,
не гоня к огню ни овнов, ни тучных быков.  С  некоторой  надеждой  -  как  я
спешивалась.
     Сейчас, думали они, я возьму за повод прекрасного  своего  коня,  лучше
которого нет во всем городе, а может быть, и на всем побережье, и поведу его
к огню.
     Но не тут-то было.
     Я передала повод Кирене, и пошла к огню. Одна. И тогда  все  уставились
на мои босые ноги.
     Я не знаю, кто кого научил молиться мечу, вонзенному в землю или  груду
камней - мы скифов или они нас. Есть еще один обряд. Мы ли  его  переняли  у
фракийцев, или они у нас? Разумеется, он посвящен Богине,  каковую  почитают
оба народа. Окрестные племена полагают, что он относится к женской магии. На
самом деле никакого колдовства в нем нет, и хотя его всегда исполняют только
женщины, не вижу причин считать его сугубо женским.  Ведь  для  того,  чтобы
овладеть  им,  не  требуется  ничего,  кроме  храбрости,   расчетливости   и
самообладания, а эти качества, если  поискать;  встречаются  и  у  некоторых
мужчин.
     Я шла по раскаленной площади, жар струился с небес и дышал мне в  лицо.
Отблески солнца и отблески пламени  играли  на  бронзовых  лезвиях  мечей  и
топоров, на золотых доспехах Ихи и на золотых масках горгон.
     Стояла давящая тишина, и тем громче слышались в  ней  отдаленные  стоны
или всхлипы. Вероятно, люди вспоминали обычай, когда царя приносили в жертву
ради благоденствия народа. Я  царицей  не  была,  но  далеко  не  все  здесь
понимали это обстоятельство. И они полагали, что сейчас я войду в огонь.
     Отчасти они были правы. Аргира все  сделала  безошибочно.  Я  потому  и
выбрала ее, что в Темискире нам приходилось исполнять этот обряд  вместе.  И
она знала, какое подобрать дерево и как его разложить. Поэтому среди горящих
поленьев  образовались  дорожки,  где  дерево   уже   полностью   прогорелой
черно-багровые угли подернулись серым пеплом.  Но  увидеть  это  можно  было
только вблизи. А так близко, как я, к огню не подошел никто.
     Сколько бы ни собралось людей на площади, я чувствовала их взгляды, так
же, как колебание пламени и прикосновение ветра. В них было отчаяние, страх,
надежда - но не в меньшей степени жадность и предвкушение.  И  не  замедлила
шага. Если я все рассчитаю правильно - а я все рассчитаю правильно - что  со
мной может случиться? Разве что загорятся волосы. А это нетрудно исправить.
     Кроме  наших,  вероятно,  лишь  жрицы  Болота  понимали,   что   сейчас
произойдет. Они обязаны были знать подобный ритуал. Но  горгоны  молчали,  а
что выражали их лица - скрывали маски.
     Потом я шагнула на дорожку из углей, и стена пламени заслонила от  меня
весь мир, и все его звуки заглушил треск лопающихся поленьев. Мой путь занял
всего несколько мгновений, но растянулся до пределов вечно сти. И для  меня,
и для тех, кто собрался на площади. И когда я преодолела огненную  преграду,
раздался единый многоголосый вопль.
     Повторяю - никакого колдовства в совершении обряда не было. При наличии
определенной тренировки  и  умения  достигать  душевного  равновесия,  можно
прикасаться к углям, ходить по ним, даже танцевать. Что  в  Темискире  мы  и
делали. И не только мы в  Темискире.  В  подземном  святилище  у  Гебра  нас
приветствовали такой же пляской.
     Но подавляющему большинству людей это  обстоятельство  неизвестно.  Они
видели одно -  я  ступала  по  раскаленным  углям.  И  происходило  такое  в
преддверии храма, а значит, по непосредственной воле Богини. Тут  они  тоже,
пожалуй, не ошибались.
     Хор, заполнявший площадь,  стал  еще  мощнее, когда я  обеими  горстями
зачерпнула тлеющие угли и, взбежав по  лестнице,  бросила  их  на  бронзовый
треножник, стоявший на возвышений. Пламя на жаровне взметнулось мгновенно  и
высоко. Должно быть, Аргира добавила к растопке "кровь земли", но сейчас мне
некогда было задумываться о таких мелочах.
     Голоса гремели и перекатывались, как рокот прибоя. Но  если  с  морским
прибоем я ничего не могла поделать, унять шум людских голосов в моих  силах.
Для этого оказалось достаточно поднять обе руки.  Так  делают  люди  в  знак
мира, показывая, что в их руках нет оружия.
     На сей раз мои пустые ладони были обращены к небу, где сверкал  золотой
щит Богини. Крики улеглись. Люди  только  что  видели  чудо,  почему  бы  не
явиться новому диву? Но теперешнюю тишину не наполнял ужас,  а  ожидание  не
казалось злым и жадным. Скорее это была тишина восторга.
     Справа и слева у подножия лестницы появились Шадрапа и Мормо. Меланиппа
и юная Биа провели их в обход огненной преграды,  которая,  впрочем,  начала
снижаться и почти не скрывала происходящего от зрителей.
     Шадрапа держал в руках серебряную чашу с красным вином. Он был потрясен
и напуган увиденным. Это читалось в его взгляде,  поскольку,  в  отличие  от
Мормо, ничего не ведал  о  предварительной  подготовке,  дающей  возможность
пройти обряд без вреда для себя. Но он старался не выдавать своих чувств,  и
руки его почти не дрожали.
     Мормо держала пучок из метелок проса, перевитых плющом.  Точно  так  же
подошли бы стебли пшеницы. Или ветка омелы. Здесь был гот же  смысл,  как  в
том аспекте значения меча, воткнутого в землю, о котором говорил покойный...
как бишь его звали... неважно.  И  каждый,  кто  хоть  немного  знал  обряды
Богини, предполагал бы, что чашу должна держать Мормо, а жезл, иди  то,  что
ему соответствует - Шадрапа. Но посвященным известно, что перемена удваивает
силу обряда, перемножает мужскую и  женскую  силы.  И  об  этом  Мормо  тоже
обязана была знать. А вот Шадрапа не знал ничего, иначе, вероятно,  счел  бы
ритуал мерзостью и кощунством.
     Так мы стояли вокруг треножника: слева  Шадрапа,  в  лазурных  с  белой
оторочкой жреческих одеждах, лысина навевает мысли о; копченой рыбе, светлые
глаза слезятся от блеска неба, солнца и огня, справа Мормо, сплошь сияние  и
шуршание, а позади я - во всей своей невзрачности. И я воззвала к Богине.
     - О, великая именем, создавшая все сущее! Ты подумала обо  всем,  чтобы
дать людям жизнь и мир! Благодаря Тебе существуют небо  и  земля  и  сладкие
лучи солнца. Все народы, какие живут на бескрайней  земле,  все  прославляют
Твое  прекрасное  благое  имя,  хотя  на  родном  языке  всякий  зовет  Тебя
по-своему. Аруру - мать творения, воинственная Анат и Алат - созидательница,
светлая Ишхара и  могучая  Ардви,  лунная  Тиннит,  Метида,  в  которой  вся
мудрость, Дио, Рея, Онка, Нейт - несть числа именам, и за ними - Единая. Все
мы служим Тебе, и даже те, кто отрицают Тебя или не ведают о Тебе, все равно
идут по Пути, Тобою предначертанным. Ты, что была, есть и пребудет вовеки  -
воззри на нас, благослови наше собрание и дом, куда мы Тебя приглашаем!
     Шадрапа и Мормо поднялись на ступень выше и оказались  рядом  со  мной.
Взяв у Мормо ее плетенку, я опустила ее в чашу, которую  держал  Шадрапа,  а
затем покропила вином на четыре стороны света. Когда  капли  вина  попали  в
костер, пламя стало заметно ниже. Дрова  просто  прогорели,  но  собравшиеся
приняли это за знамение, и, опять-таки, возможно, они не слишком ошибались.
     После этого я кинула плетенку из проса  и  плюща  на  жаровню.  Взвился
узкий столб черного дыма. Наверняка в  толпе  многие  гадали  о  будущем  по
высоте и направлению этого дыма.
     Потом Шадрапа передал мне серебряную чашу. Я, как подобает, подняла  ее
на  вытянутых  руках,  чтоб  туда  заглянуло  солнце  (Шад-рапе  это  должно
понравиться), затем поднесла к губам. Уверяю вас, такая кровь Богини на вкус
приятнее той, что причащаются поклонники кровавых жертв. Отпив,  я  передала
чашу Шадрапе. Было очень важно, как поступит каждый из участников обряда.
     Шадрапа выпил без колебаний. В конце концов, он мог истолковывать  весь
ритуал в пользу своего солнечного божества, и, вероятно, так  и  сделал.  Но
точно так же могла поступать и Мормо. Вдобавок ее лицо закрывала маска.
     Однако старуха не нарушила хода ритуала. Поскольку  обе  руки  ее  были
свободны, она, пока Шадрапа пил, приподняла  маску  так,  чтобы  высвободить
рот, но не выше. И, удерживая золотую личину одной рукой,  другую  протянула
за чашей и приняла ее. Для этого, кстати, требовались в ее возрасте  немалые
силы.
     Толпа вновь источала напряжение. Ведь никто, кроме моих людей, не видел
горгону без маски. Впрочем, по правде говоря, они и  сейчас  ее  таковой  не
увидели.
     Я восхищалась самообладанием старухи, что  не  мешало  мне  внимательно
следить за ней. Выпьет ли она вино без остатка?  И  не  швырнет  ли  чашу  в
огонь?
     Но нет. Когда Мормо возвратила мне чашу, на дне  плескалось  достаточно
вина для Богини, которая должна была четвертой присутствовать среди нас.
     Приняв подношение, я поставила чашу на треножник, повернулась и взялась
за его деревянную ручку. Шадрапа и Мормо сделали то же самое. Слава  Богине,
треножник оказался не так тяжел,  чтобы  они  вдвоем  не  могли  помочь  мне
удержать все сооружение на весу.  И  мы  втроем,  под  приветственные  вопли
толпы, понесли треножник в храм. Он объединял нас,  будто  мы  держались  за
руки. Потому мы двигались медленно, очень медленно, но со стороны  это  лишь
прибавляло зрелищу торжественности.
     Святилище ожидало нас - порфир и гранит, лазурит  и  яшпей.  За  правым
моим плечом послышался прерывистый вздох Шадра-пы. Не знаю,  что  он  ожидал
увидеть в храме чуждой ему веры - бьющую  в  глаза  роскошь,  или  наоборот,
картину  удручающей  грубости  и   убожества,   кощунственные   изображения,
пробуждающие самые низменные, по его понятиям, чувства.
     Здесь не  оказалось  ничего  такого.  Наше  святилище  было  еще  более
строгим, чем виденные мною кернииские храмы,  в  которыхтоже  не  воздвигали
статуй, но где все же в изобилии красовались фрески и барельефы.
     Шадрапа не знал, что нам в Темискире всякое зримое изображение божества
представляется неуместным и коробящим  глаз.  Мы  признаем  только  символы,
воплощающие ту или иную сторону божественных сил.
     Эти символы, о которых не раз говорилось прежде, были  представлены  на
фризе,  тянувшемся  вдоль  потолка.  Стены  же  украшали  лишь  зеркала.  Их
насчитывалось девять: три раза по три -  наисвященнейшее  число.  Восемь  из
них,  врезанных  в  стены,  были  из   полированного   камня,   а   девятое,
расположенное над порфировым алтарем - серебряное. Его сделали не атлантские
ремесленники, в отличие от других, а мастера крепости Элле, под  наблюдением
Мениппа.
     Мы с  Таавтом  совместно  много  размышляли,  что  должно  представлять
Божество в отсутствие изображений, и подобный выход сочли наилучшим  -  все,
приходящие в храм, должны узреть Божество в себе самих.
     Что до серебра, раздобыть его в  достаточных  количествах  за  минувшие
месяцы оказалось затруднительно. Сюда его привозили (тогда я еще  не  знала,
что по этой самой причине серебро в Черной Земле  ценят  дороже  золота,  и,
желая почтить своих богов, говорят, будто у них серебряные кости). Но я  его
добыла.
     Там, на алтарь перед серебряным зеркалом мы втроем водрузили  бронзовый
треножник. Пламя, раздробившись в отражениях,    заплясало  по  стенам.  Нас
окружили его языки.
     Шадрапа приложил морщинистую руку к сердцу. Легко было понять,  что  он
воображает себя проходящим сквозь огонь, как я недавно. И  не  стала  я  ему
говорить, что это совсем непохоже. Нисколько.
     Мормо под сводами храма выглядела еще  крупней.  Драгоценные  глаза  ее
маски безразлично взирали на алтарь, тени пламени играли на золотой личине.
     Каменный пол холодил мои босые ступни, облепленные пеплом. В  некоторые
святилища нельзя заходить в обуви. У нас в Темискире нет такого правила,  но
так получилось, что здесь поневоле я его соблюла.

Отредактировано ppk (2010-01-26 11:51:10)

Чёрный ворон
Дмитрий Вересов

"-Проснулись, Алёшенька?
  Он чуть не поперхнулся. Бросил чайник, резко повернул голову.
  Женщина стояла босая, стыдливо прикрываясь одеялом. Не старая. Густые волосы по плечам. Большие зелёные глаза..."

"Академик брызнул слюной в лицо Аде. Ту передёрнуло, и академик зашёлся фальцетом:
  -Всю жизнь для тебя...-и вдруг замер от оглушительного детского визга.
   Малышка даже зажмурилась со стиснутыми кулачками. Потом так же внезапно замолчала, прошлёпала босыми ножками к затихшему папаше и чётко, раскатисто артикулируя "р", произнесла:
  -Закрой рот, байло. Чтоб ты усрвлся.
   Академик как подкошенный упал на диван и, вылупившись на дочку, как на привидение, стал хватать ртом воздух. Ада было кинулась к мужу, но, подхватив дочку на руки, разрыдалась, осыпая поцелуями куда придётся.
  -Говорит Танечка! Говорит, солнышко!

Отредактировано ppk (2010-01-26 11:52:02)

---

Отредактировано shark (2012-05-03 05:49:54)

На Либрусеке есть ещё и первая часть, там не меньше.

Отредактировано ppk (2010-05-25 14:07:07)

Быть ведьмой
Наталья Васильевна Щерба

     Спрыгнув на  землю  возле  очень  высоких  арочных  ворот,  распахнутых
настежь, девушка обнаружила, что стоит босиком. Черт, забыла  туфли  надеть!
Она с большим сомнением глянула на дорожку к дому, густо посыпанную гравием.
Вот бы сейчас кроссовки! Танюша ступила на траву, чтобы не  идти  по  острым
камешкам, и тут же  отпрыгнула  с  криком:  по  обе  стороны  дорожки  росли
колючки.
     Ладно, лучше по гравию - хоть видишь, на  что  наступаешь.  Только  она
сделала первый шаг, как прямо  в  воздухе  зажглись  разноцветные  фонарики,
освещая великолепный сад. Красивые невысокие деревья с аккуратными  кронами,
призрачно-белые  фигуры  статуй  среди  ухоженных  цветников  и   беседок...
Смотри-ка! Там же пруд с лилиями! И даже белый каменный лебедь...
     Какая же красота!  Танюша  медленно  пошла  по  колкому  гравию,  жадно
разглядывая чудеса вокруг.  Да,  неплохо  живут  привилегированные  колдуны:
таких удивительных цветов девушка никогда  не  видела.  Цветы  смахивали  на
орхидеи, но не было уверенности, что без  волшебства  они  могут  так  пышно
цвести и благоухать среди ночи.
     У кованых дверей таинственного дома, явно  стилизованных  под  замковые
ворота, был приделан небольшой медный  колокол.  Танюша  потянула  за  шнур:
раздался гулкий перезвон, отдавшийся в голове ударом набата.
     Долго никто не открывал. Наконец послышался скрежет, противный лязг,  и
двери начали  медленно  подниматься  вверх,  как  будто  действительно  были
воротами замка.
     Танюша глянула в темноту проема и на миг перестала дышать.
     Перед ней в темном проеме  двери  болтался  призрак.  Именно  болтался:
очертания его фигуры в расплывчатом черно-белом фрачном одеянии лишь  смутно
угадывались в неясной дымке призрачного тела.
     - Жуткий вечер, госпожа, - сказал призрак  чопорным  голосом  истинного
дворецкого. - Прошу вас, леди, проходите...

...
     Знать бы еще, как волшебная братия друг к другу в гости ходит. Неужели,
как и на шабаш, голыми?..
     - Конечно нет! В платьях всяких, в костюмах, - тут же ответил Лешка.  -
Но женщины - без обуви... так принято.
     Танюша слегка удивилась, вопрос же вслух не задала... а, ну  да,  опять
ее мысли читает!

...

     Сделав первый глоток, девушка поморщилась: опять мало сахара.  Сладости
в домике на  горе  вообще  считались  большой  редкостью,  а  Татьяна  давно
признавалась себе, что откровенно соскучилась по пирожным или конфетам.  Что
говорить о торте - большом и слоистом,  с  нежным  сладким  кремом,  политом
шоколадной глазурью и посыпанном  орешками...  Ох,  опять  живот  сводит  от
голода!
     Таня поежилась, потерев одну босую ногу о другую, -  обувь  ведьмам  не
полагалась и ступни ее совсем замерзли. Над влажной землей  стелился  густой
туман, веяло холодом и снежной  пылью,  -  зима  еще  не  попрощалась.  Таня
поежилась, поплотнее запахиваясь в овчинку. Прокашлявшись,  поставила  чашку
на землю, а сама вспрыгнула на широкий пень и произнесла:
     - Ну что ж, приступим!
     Почти каждое утро Татьяна пробиралась в  свое  потаенное  место,  чтобы
отработать правильное превращение.
     Потому как скоро, совсем скоро выпускной экзамен,  от  которого  многое
зависит. Зависит, останется ли она еще на один год торчать среди  молчаливой
природы или же  вернется  домой,  к  атласным  простыням,  теплым  ваннам  и
каждодневному утреннему кофе с булочками. К цивилизации, в общем.

Отредактировано ppk (2010-01-26 11:53:32)

---

Отредактировано shark (2012-05-03 05:50:07)

Дочь ледяного исполина (из серии "Конан-варвар")
Роберт Ирвин Говард

В нескольких шагах от него стояла девушка. Юная и тонкая, как молодая осинка, она чуть покачивалась на ветру. Ноги её были босы, но изящные маленькие ступни, будто бы выточенные из слоновой кости, не ощущали холода. Голову и тело её окутывала полупрозрачная фата, не скрывавшая очертаний маленьких крепких грудей и округлых бёдер. Девушка смеялась - смеялась прямо в лицо поверженному воину.

Отредактировано ppk (2010-01-26 11:54:26)

Литературные произведения - однозначно сюда.

Отредактировано ppk (2010-01-26 11:55:04)

В ритме "бугги"
Юрий Коротков

     Под проливным дождем стиляги мчались по улице,  на  каждом  перекрестке
разбегаясь веером по одному-двое. Следом, громыхая  подкованными  ботинками,
неслись бригадмильцы.

     Полли кинулась в одну сторону, Мэлс схватил ее  за  руку  и  потащил  в
другую. Оглядываясь на ходу, поднимая тучи  брызг  в  лужах,  они  пробежали
через арку. Полли споткнулась и остановилась.

     - Быстрей! - дернул ее Мэлс.

     Она скинула ботинки и помчалась дальше босиком. Они  юркнули  в  метро,
бегом спустились по эскалатору, лавируя между пассажирами, и остановились за
массивной колонной на станции, прижавшись друг к другу, мокрые с  головы  до
ног.

     - Полли... - неуверенно начал он.

     - Что? - подняла она лицо со  стекающими  из-под  промокшей  "венгерки"
каплями. Без ботинок с "манной кашей" она едва доставала Мэлсу до плеча.

     - Полли... я...

     Из тоннеля вылетел поезд, загрохотал мимо вагонами, тормозя.

     - Что? Не слышу!

     - Я тебя люблю! - повторил Мэлс, перекрикивая грохот колес.

     Полли с хитрой улыбкой развела руками: не слышно.

     - Я! Тебя! Люблю! - прокричал Мэлс.

     Поезд остановился, из открывшихся дверей на перрон хлынул народ.

     - Ну пока, Мэл? - Полли шагнула к дверям.

     Мэлс поймал ее за руку.

     - Подожди... А ты ничего не хочешь сказать?

     - Хочу... - кивнула Полли.

     Поезд тронулся, набирая скорость.

     - Что?.. Не слышу!.. -  Мэлс  со  счастливой  улыбкой  наклонил  к  ней
голову.

     - Ты дурак, Мэл! - крикнула она.

     Улыбка спозла с его лица.

     - Надо было столько времени строить из себя неизвестно что, вместо того
чтобы просто сказать эти слова! - крикнула она...

     Они целовались у колонны под осуждающими  взглядами  пассажиров.  Полли
стояла босыми ногами на высоких ботинках Мэлса  посреди  натекшей  с  мокрой
одежды лужи.

Отредактировано ppk (2010-01-26 11:55:32)

Ещё один отрывок из "Восходящей тени" Джордана.

В прохладном бризе с Океана Арит ощущался запах морской соли. За спиной высокородной леди у стены, держа в руках опахала стояли на коленях две молодые женщины, готовые обмахивать госпожу, если ветерок стихнет. Ещё две девушки и четверо юношей замерли в раболепных позах в ожидании распоряжений своей повелительницы Все восемь - и юноши, и девушки - были босы и носили полупрозрачные туники, чтобы радовать взгляд высокородной леди четкими линиями гибких тел и грацией движений.

Отредактировано elias (2009-01-20 07:22:21)

---

Отредактировано shark (2012-05-03 05:50:45)