http://www.moskvam.ru/2005/05/borodin.htm

Ходили в ближний колхоз Карлук и выклянчивали у колхозников теплые вещи для фронта, и нам, дошколятам, доставалось порой больше, чем «старшакам».
Потом решила бабушка подключить нас к сбору лечебных трав на местных болотах. Девчонки, задрав подолы американских платьев, а мы— штанины рейтузов, босиком строем шли вдоль болота, выдергивали нужные травки и складывали их в тряпичные сумочки, загодя сшитые девчонками.
Идешь, высматриваешь, а рядом с тобой змейка плывет, лишь одна головка из воды торчит. Бабушке повезло, она только на второй раз змею увидела, у ней оттого опять чуть рука не отнялась, и с нашими походами по болотам было покончено.
Тогда она договорилась с карлуцкими колхозниками, чтобы и мы, дошколята, принимали участие в сборе колосков. То был уже сентябрь, но, помнится, теплый. По стерне мы умели ходить босиком, как по тропинке: ступню не задирай, а как бы шаркай по пашне, и ничто тебе никуда не воткнется. В этом деле девчонки, конечно, обставляли мальчишек, у них будто позвонков нет — сгибаются как тростиночки, а некоторые, противные, так вообще идут не разгибаясь, и конечно, им и подарки всякие от колхозников. Зато по сбору боярки — тут девчонкам до нас далеко. Визжат от каждой колючки.

================

http://www.kp.kz/html/mart/04.03/til4.php

Война застала 14-летнюю Машу (девичья фамилия - Дмитриева) в Сибири, в Таштагольском районе Новосибирской области (позже она стала Кемеровской), куда ее большая семья переехала еще в 1935 году. Школу она окончила в 1942 году

  - Я носила почту из поселка Лабыш на прииск Чулеш. В любое время года, в любую погоду меня ждали с газетами, письмами, похоронками. Ходила я одна по тайге за 18 километров от дома: летом босиком по шорской тропинке, зимой - в бурочках с резиновыми галошами. Простывала страшно, морозы до 40 градусов доходили, а ни штанов, ни чулок теплых не было, отцовские надевала.

================

http://www.regnum.ru/mywar/readers/malenev.html

В парке мы пробовали курить. В праздники на земле валялось много окурков – мы их называли «бычками». Все мы бегали летом босиком, так как обувь берегли для школы. И вот, чтобы не заметили взрослые, мы прикрывали «бычок» ступнёй, затем ловко хватали его пальцами той же ноги и, согнув ногу в колене назад, так же ловко переправляли окурок в ладонь. Набрав пригоршню «Норда», «Звёздочки», а, если везло, то и «Казбека», «Герцеговины Флор», мы убегали курить - поглубже в лес или на чердак барака, или в чью-нибудь баню в деревне Пестово.

http://10.onwork.ru/content/view/246/85/

Когда началась Великая Отечественная война,  ей было 12 лет,  но события той поры  она помнит отчетливо. Они прочно залегли в ее памяти, потому что унесли в свою холодную бездну детство  этого человека. Прасковья Михайловна хорошо помнит тот день, когда объявили о начале войны… Над похоронками плакали всей деревней.
Вся тяжелая работа в колхозе  легла на плечи детей, женщин, стариков. «Несмотря на детский возраст, летом я и мои сверстники работали там, где не хватало взрослых. Трудились на посевной и уборке урожая, на прополке, на зернотоках, заготавливали корма. Пахали на коровах. Зимой возили сено для скота, сушняк для топки собирали.  Да разве всю крестьянскую работу перечислишь! Те, кто постарше копали окопы, учились на трактористов. Работали сутками, без выходных», - вспоминает Прасковья Михайловна. В колхозе специально для детей изготовили орудия труда, так для Прасковьи Михайловны сделали деревянные  вилы под ее рост. На поле должны были собрать каждый колосок, поэтому по сырой земле ходили босиком,  вместо сандалий у нее – чёрные потрескавшиеся подошвы собственных ног.

Анатолий Ким
Мое прошлое

Как-то отец привез мне из города новые тапочки из мягкой, желтой чудно
пахнущей кожи. Это было время послевоенной разрухи, когда дети все лето и до
холодов бегали босиком и не знали никакой обуви. В первый же день, когда я
пошел гулять в обновке, случилась беда. Мне захотелось пить, и я, подойдя к
реке, снял с ног тапочки, аккуратно поставил их на берегу, а сам вошел в
воду, где было поглубже, почище, и стал пить. Затем вышел из реки и, забыв о
тапочках, ушел восвояси. Спохватился я лишь к вечеру и с плачем побежал
к реке.
На том месте теперь расположилось на водопой стадо коров и стоял пастух,
покуривая табачок. На мой вопрос, не видел ли он здесь тапочки, пастух
ответил не сразу. Он вначале задумался, потом сказал, что здесь днем был
Бобыль-Горшечник, который набирал в бочку воды, и Горшечник, должно быть,
эти тапочки и подобрал.
Уже в сумерки я подошел к жилищу Бобыля-Горшечника - оно было на самом
дальнем краю деревни, у изрытого глиняного оврага. Я очень боялся, потому
что этого человека считали не совсем нормальным: он жил один, без семьи, ни
с кем не общался и был всегда угрюмым и злым на вид.
Но при встрече он оказался вовсе не таким. На мой громкий плач он вышел из
своей хибарки, участливо расспросил меня, в чем дело, и живо вернул мне
утерянное, сбегав за тапочками в дом.

Война - и в средние века война

Крестоносцы изгоняют альбигойцев из Каркассона
http://www.uv.es/moltoe/webquest/cathares.wq/top.htm

Отредактировано ppk (2009-06-23 23:54:20)

Бегство семей белогвардейцев из Одессы  в мае 1921 года
http://wind.kotlet.net/famille/memoires.htm

На румынском берегу
нас встретили румынские таможенники. Начали размахивать винтовками, прогоняя нас обратно. Оказалась на посту не та смена, с которой было договорено, и пришлось отправляться обратно. Конечно, те, у кого были ценности, лишились их в точном соответствии с описанием Ильфа и Петрова в романе «Золотой телёнок». Делать было нечего, наши перевозчики отправили нас обратно.
Попали мы на другую часть овидиопольского берега, где была топь. Мама ступила
туда и потеряла туфли. В босые ноги впились колючки. Так, босая, она вернулась в Одессу, конечно же, на Ольгиевскую, т.к. у неё даже не было денег, чтобы расплатиться с извозчиком.