Второе

Нет, он воевал в Ирландии и является примером английского высокопоставленного военного, лорда Елизаветинских времен, усвоившего от своих подчиненных ирландцев босоногий образ жизни - этакий "Магнус Голоногий" на фоне строгого елизаветинского века. Похоже с тем, как гвардеец Лермонтов с жаром принялся за ношение кавказского горского костюма или с примером с основателем династии Великих Моголов. Очень важно, что это - официальный парадный портрет Томаса Ли

К слову - вот вождь из ирландской и валлийской конницы

Еть у нее в фильмографии вот такой фильм - к сожалению полостью я эту ленту пока не видела

политрук Муса Джалиль, редактор армейской газеты 2-ой Ударной армии, пытавшейся прорвать блокаду Ленинграда  и казненный немцами в крепости Моабит
Прости меня, твоего рядового,
Самую малую часть твою.
Прости за то, что я не умер
Смертью солдата в жарком бою.

Кто посмеет сказать, что я тебя предал?
Кто хоть в чем-нибудь бросит упрек?
Волхов — свидетель: я не струсил,
Пылинку жизни моей не берег.

В содрогающемся под бомбами,
Обреченном на гибель кольце,
Видя раны и смерть товарищей,
Я не изменился в лице.

Слезинки не выронил, понимая:
Дороги отрезаны. Слышал я:
Беспощадная смерть считала
Секунды моего бытия.

Я не ждал ни спасенья, ни чуда.
К смерти взывал: — Приди! Добей!..—
Просил: — Избавь от жестокого рабства! —
Молил медлительную: — Скорей!..

Не я ли писал спутнику жизни:
«Не беспокойся,— писал,— жена.
Последняя капля крови капнет —
На клятве моей не будет пятна».

Не я ли стихом присягал и клялся,
Идя на кровавую войну:
«Смерть улыбку мою увидит,
Когда последним дыханьем вздохну».

О том, что твоя любовь, подруга,
Смертный огонь гасила во мне,
Что родину и тебя люблю я,
Кровью моей напишу на земле.

Еще о том, что буду спокоен,
Если за родину смерть приму.
Живой водой эта клятва будет
Сердцу смолкающему моему.

Судьба посмеялась надо мной:
Смерть обошла — прошла стороной.
Последний миг — и выстрела нет!
Мне изменил мой пистолет…

Скорпион себя убивает жалом,
Орел разбивается о скалу.
Разве орлом я не был, чтобы
Умереть, как подобает орлу?

Поверь мне, родина, был орлом я,
Горела во мне орлиная страсть!
Уж я и крылья сложил, готовый
Камнем в бездну смерти упасть.

Что делать?
Отказался от слова,
От последнего слова друг-пистолет.
Враг мне сковал полумертвые руки,
Пыль занесла мой кровавый след…

…Я вижу зарю над колючим забором.
Я жив, и поэзия не умерла:
Пламенем ненависти исходит
Раненое сердце орла.

Вновь заря над колючим забором,
Будто подняли знамя друзья!
Кровавой ненавистью рдеет
Душа полоненная моя!

Только одна у меня надежда:
Будет август. Во мгле ночной
Гнев мой к врагу и любовь к отчизне
Выйдут из плена вместе со мной.

Есть одна у меня надежда —
Сердце стремится к одному:
В ваших рядах идти на битву.
Дайте, товарищи, место ему!

Памятник Мусе Джалилю в Казани

По библиотечной линии участвовала в этом мероприятии "по обороне городской черты"