Куплет 1: Мы жили по соседству, в посёлке небольшом. С моей невестой в детстве гоняли босиком. Девчонку часто видел и всё я знал о ней. С какого королевства, но будет ли моей?
Я был её постарше, немножко на чуток. А время шло всё дальше, в соседях рос сынок. Она играла в куклы, Сашок гонял в футбол. Училась Оля в школе, жених шёл в комсомол.
Припев: В одном посёлке жили, не думал не гадал. Найду себе невесту, соседку идеал! Вот так бывает в жизни, нашёл себе любовь! Наверное Всевышний сроднил любимым кровь!
Куплет 2: Пока я был на службе, как расцвела она. Соседушка красивая свела меня с ума. Искал парнишка счастье, а счастье рядом, здесь. Настало пробужденье, всё хорошенько взвесь.
За девушкой ухаживал и приглашал в кино. Стал связи с ней налаживать и думать заодно. Какая Оля умница, заметила меня. Женой соседка стала, любимая моя.
Припев: В одном посёлке жили, не думал не гадал. Найду себе невесту, соседку идеал! Вот так бывает в жизни, нашёл себе любовь! Наверное Всевышний сроднил любимым кровь!
Я первый смерил жизнь обратным счётом, Я буду беспристрастен и правдив: Сначала кожа выстрелила потом И задымилась, поры разрядив.
Я затаился и затих. И замер. Мне показалось – я вернулся вдруг В бездушье безвоздушных барокамер И в замкнутые петли центрифуг.
Сейчас я стану недвижим и грузен, И погружён в молчанье. А пока Меха и горны всех газетных кузен Раздуют это дело на века.
Хлестнула память, как кнутом, по нервам, В ней каждый образ был неповторим: Вот мой дублёр, который мог быть первым, Который смог впервые стать вторым.
Пока что на него не тратят шрифта: Запас заглавных букв – на одного. Мы вместе с ним прошли весь путь до лифта, Но дальше я поднялся без него.
Вот тот, который прочертил орбиту, При мне его в лицо не знал никто. Всё мыслимое было им открыто И брошено горстями в решето.
И словно из-за дымовой завесы, Друзей явились лица и семьи. Они все скоро на страницах прессы Расскажут биографии свои.
Их всех, с кем вёл я доброе соседство, Свидетелями выведут на суд. Обычное моё босое детство Обуют и в скрижали занесут.
Чудное слово «Пуск!» – подобье вопля – Возникло и нависло надо мной. Недобро, глухо заворчали сопла И сплюнули расплавленной слюной.
И пламя мыслей вихрем чувств задуло, И я не смел или забыл дышать. Планета напоследок притянула, Прижала, не желая отпускать.
И килограммы превратились в тонны, Глаза, казалось, вышли из орбит, И правый глаз впервые удивлённо Взглянул на левый, веком не прикрыт.
Мне рот заткнул – не помню – крик ли? Кляп ли? Я рос из кресла, как с корнями пень. Вот сожрала всё топливо до капли И отвалилась первая ступень.
Там надо мной сирены голосили Не знаю – хороня или храня. А здесь надсадно двигатели взвыли И из объятий вырвали меня.
Приборы на земле угомонились, Вновь чередом своим пошла весна. Глаза мои на место возвратились, Исчезли перегрузки. Тишина.
Эксперимент вошёл в другую фазу, – Пульс начал реже в датчики стучать. Я в ночь влетел, минуя вечер, сразу – И получил команду отдыхать.
Я шлем скафандра положил на локоть, Изрек про самочувствие своё. Пришла такая приторная лёгкость, Что даже затошнило от неё.
Шнур микрофона словно в петли свился, Стучались в рёбра лёгкие, звеня. Я на мгновенье сердцем подавился, – Оно застряло в горле у меня.
Я отдал рапорт весело, на совесть, Разборчиво и очень делово. Я думал: вот она и невесомость, Я вешу нуль – так мало, ничего!..
И стало тесно голосам в эфире, Но Левитан ворвался, как в спортзал, И я узнал, что я впервые в мире В Историю «поехали!» сказал.
