Босые ножки Менье / Menie's Little Bare Feet
Barbara Semple, 1872
Первоисточник: часть 1, часть 2, часть 3
Перевод мой, поэтому помещаю в "Личное творчество".
Примечание: в оригинале Менье говорит с сильным шотландским акцентом, по крайне мере
именно это пытается передать автор . Я, в свою очередь не зная, как передать
шотландский акцент в русском языке, сделал речь Менье обычной. В заключительной
части повествовании акцент Менье играет свою роль.
Часть 3 (заключительная)
Хотя она буквально умирала от голода, Менье, не могла задержаться на минутку у художественной лавки. Пока она стояла там, к витрине подошли два джентльмена и принялись рассматривать выставленные там гравюры.
«Вот эта весьма хороша» - заметил один джентльмен, указав на гравюру, изображающую мальчика с птичьим гнездом в руках.
Менье посмотрела на картину и была очарована маленькими птичками, раскрывшими клювики, а так же выражением на лице мальчика. А тем временем другой джентльмен сказал своему другу
«Смотрю, тебе нравятся реалистичные картины о простой жизни»
«Да, и особенно с детьми. Я всегда покупаю только такие»
У Менье сильнее забилось сердце и кровь прилила к лицу, когда она услышала эти слова.
«Простите, сэр», - обратилась она к джентльмену, кто говорил первый, но была так робка и говорила так тихо, что тот не заметил девочку.
«Простите меня пожалуйста, сэр», - повторила она, осмелившись потянуть за край пальто. Полагая, что кто-то пытается вытащить у него из кармана платок, мужчина резко обернулся и увидел застенчиво улыбающуюся маленькую босоногую девочку.
«Что тебе надо, дитя? Пенни?» - спросил он, запуская руку в карман.
«Нет, спасибо вам, сэр», - проговорила Менье, твердо отодвинув его руку, хоть в тот момент она испытала острый приступ голода.
«Ты что, не возьмешь пенни на конфетку?»
«Нет, спасибо вам, сэр, но может быть вы захотите купить картину?»
И так случилось, что джентльмен оказался шотландцем, живший 20 лет в Лондоне, и диалект на котором говорила Менье звучал музыкой в его ушах. Поэтому он нагнулся к девочке и спросил, подражая ее тону
«Не хочу ли я купить картину? А у тебя есть картина на продажу, дорогая?»
«У меня нет, но у джентльмена, которого я знаю, есть»
«Какова рода эта картина?»
«Картина, на которой нарисована я», - сказала Менье застенчиво.
«Где же она?», - поинтересовался шотландец, чье имя было Ландер.
«В Академии», - был ответ, который весьма удивил обоих джентльменов.
«А ты знаешь имя художника, кто нарисовал эту картину?» - продолжал расспросы земляк Менье, весьма заинтригованный таким поворотом событий.
«Да, его зовут мистер Хейворд»
«Хейворд, Хейворд, ты знаешь такого?» - поинтересовался мистер Ландер у своего спутника.
«Да, припоминаю, он из молодых художников, в прошлом году в Академии выставлялась одна его картина, кажется сцена на побережье Девона. Весьма милая вещица»
«Почему ты так беспокоишься о продаже этой картины?» - продолжал расспросы мистер Ландер, повернувшись к Менье.
«Мне полагается десять процентов от продажи, а мама очень бедна и очень больна» - на этих словах губы Менье задрожали, а из глаз полились слезы.
«Почему тогда ты не взяла пенни, что я тебе предлагал?»
«Мама не разрешает мне брать деньги», - ответила Менье дрожащим голосом.
«Что же, дитя мое, я взгляну на твою картину, как только зайду в Академию, впрочем постой, когда открыта Академия?» - спросил шотландец у своего приятеля, обернувшись к тому.
«Сегодня» - был ответ.
«Тогда, что ты скажешь, если мы прямо сейчас пойдем и посмотрим на картину»
«Не возражаю»
Итак, в сопровождении Менье два джентльмена дошли до Академии, заплатили положенную входную плату за себя и свою босоногую спутницу, и наказали ей отвести их прямо к картине.
«Ох, как она хороша, как хороша» - выдохнул шотландец, увидев полотно.
«Да, весьма недурно» - согласился его спутник, критически оглядев картину – «действительно, сходство налицо, весьма необычная работа»
Во время этого разговора, Менье скромно стояла рядом, довольная, что работа ее друга оценена по достоинству и надеялась, что это приведет к тому, что картину наконец продадут. Однако, она ни разу не взглянула на собственное изображение. Сделай она это, ей бы вряд ли доставило удовольствие найти цитату из самой себя, которую услышал художник, попросив ее приподнять подол платья и получив прекрасный образец неохотно уступающей скромности. В самом низу картины были написаны собственные слова Менье – «Какой стыд!».
«Посмотри-ка» - сказал англичанин, переводя взгляд с картины на оригинал - «У нее на лице сейчас примерно такое же выражение, как и на картине. Мне кажется это неправильно выставлять на показ чувства маленькой девочки. Мне жаль, что она должна видеть это».
«Ты не смотришь на картину» - сказал мистер Ландер обращаясь к Менье.
«Мне стыдно, что я босиком» - был ответ.
При этих словах англичанин засмеялся, а его друг погладил ребенка по голове.
«Тебе незачем стесняться твоих ног, дорогая девочка», - сказал он.
«У меня были красные чулки и башмаки с медными пряжками, но когда рисовали картину их уже не было».
«Бедное дитя!», - проговорил шотландец со всей симпатией к девочке.
Когда они входили в Академию, было еще довольно рано и посетителей было немного, но теперь люди прибывали, а Менье, выделяясь на общем фоне, стала привлекать общее внимание, и скоро уже многие посетители, улыбаясь, переводили взгляд с картины на девочку и обратно.
«Пойдем, дорога, ты привлекаешь к себе излишнее внимание», - сказал мистер Ландер и с этими словами два джентльмена и Менье оставили Академию, но перед тем, как покинуть здание, мистер Ландер спросил и получил ответ о цене картины.
«Ну что же, дорогая моя» - сказал он, пока они шли по улице - «Я намерен купить твою картину»
«О! Правда-правда?» - вскричала Менье, едва способная поверить в такое счастье.
«Да, правда-правда» - улыбаясь, ответил джентльмен.
«Я просто ужасно рада!» - закричала обрадованная Менье -«Значит, теперь мне не нужно относить псалтырь в ломбард?» - спросила она.
«Мое бедное дитя, ты и правда была на пути в ломбард? С псалтырем? Позволь мне взглянуть?»
«Нам ничего другого не оставалось, сэр, но ведь псалмы есть в Библии, да?», - ответила Менье, передавая джентльмену книгу, беспокоясь о том, как бы отвести от своей матери подозрения в неуважении к Святому Писанию.
«Очень интересная, старинная копия с марокканской отделкой» - проговорил джентльмен, возвращая книгу. «Нет, дитя мое, будет достойным сожаления заложить такую книгу. Если художник примет мое предложение, ты получишь деньги сегодня же. Полагаю, тебе интересно узнать, сколько я готов ему предложить?»
«Да, сэр»
«Художник просит за свою работу сотню гиней»
«Гиней» - озадаченно проговорила Менье – «Это меньше фунта?»
«Больше»
«Больше! О! Это же целая куча денег! И сколько же получит мистер Хейворд?»
«Девяносто гиней» - сказал шотландец и увидел, как изменилось лицо маленькой девочки, ее глаза буквально засияли от счастья.
«Ты радуешься за своего друга не меньше, чем за себя»
«По моему мнению» - заметил англичанин, смеясь – «Девочка должна получить еще и комиссию за продажу картины»
«Разумеется» - согласился его друг. «Теперь, моя дорогая, я желаю посетить твою мать, а так же твоего друга - художника. Кого из них мне лучше увидеть первым?»
«Мистер Хейворд живет по дороге к маме» - радостно ответила девочка.
Повернувшись к своему другу мистер Ландер, сказал.
«Прости меня, Блейк, дружище. Я должен позаботиться об этой несчастной женщине. Я должен купить эту картину немедленно, без промедления. И хотя обычно это предмет для размышлений, я намереваюсь сделать покупку во что бы то не стало».
«Ты бы не дал за картину сотни гиней, не будь за ней страдающей женщины»
«Возможно дал бы, может и не так охотно, но в любом случае картина стоит своих денег»
Два джентльмена пожали руки и разошлись и Менье отвела мистера Ландера к дому художника, а сама побежала домой, спеша рассказать матери все, что произошло.
Не успел наступить вечер, как к ним зашел мистер Хейворд и, вложив в руку Менье четыре купюры по пять фунтов и суверен, сказал:
«Здесь двадцать гиней: десять процентов, что я обещал и десять процентов за твои услуги по продаже картины»
«Мне не нужно столько» - пылко возразила Менье – «Мне достаточно и того, что у вас все хорошо получилось»
«Дорогое дитя, твоя мать очень больна, ей нужно хорошее питание, если не медицинский уход, а эти деньги честно заработаны тобой. Не надо колебаться, просто возьми купюры и припрячь их хорошенько, а я возьму суверен и куплю для вас вина, еды и всего остального.
Пока мистер Хейворд и Менье спорили, мисисс Браун лежала неподвижно, слишком слаба, чтобы принять участие в разговоре. Поэтому Менье сама положила четыре банкноты в большую Библию в сундуке.
Затем с едой для больной возвратился художник, а Менье вышла за углем и скоро разожгла хороший огонь, и постепенно миссис Браун ожила. Она радостно глядела на веселое пламя, которое она не видела в своей комнате уже много месяцев, а так же на хлеб, вино, желе и холодную птицу на столе, а затем подняв глаза к небу произнесла радостную хвалу Господу.
Как радостно на следующее утро Менье спрыгнула с кровати, чтобы разжечь огонь! Как это прекрасно иметь дрова и уголь и знать, что едва вскипит чайник, она сможет приготовить чудесный завтрак! Как хорошо подойти к буфету и достать оттуда все необходимо, а особенно холодную птицу, оставшуюся с вечера. Это было настолько прекрасно, что Менье не могла поверить в происходящее. Сразу после завтрака она побежала в ломбард и принесла обратно так много вещей, как только смогла унести. Среди прочего были и ее старые красные чулки и ботинки с медными пряжками. Правда, к величайшему разочарованию Менье, она не смогла их надеть, так как ее нога заметно выросла. Но расстраиваться не было ни времени ни повода, ибо из ломбарда были возвращены маленький стол и два стула, а так же шелковое свадебное платье миссис Браун, которое в глазах Менье было просто сказочным нарядом. Вернулись серебряные часы отца и ее собственное голубое платье с короткими пышными рукавами из мериносовой шерсти, красивая коробка отделанная красной кожей, которую она получила как награду в швейной школе. Так что у девочки был занятой и счастливый день: собрать все эти сокровища вместе и разложить по местам. Затем она вымыла окна, протерла пол, почистила камин, так что дом снова стал чистым и свежим, со множеством ценных вещей, освобожденных из долгового плена. Полная энтузиазма, она расстелила ковер до самой маминой кровати, поставила круглый столик у окна, расположив на нем свою работу и повесила серебряные часы на гвоздь рядом с каминной доской, а в заключении прикрепила яркий лоскутный коврик над кроватью матери!
«О, мама! Как это прекрасно! Как это ужасно прекрасно! Разве эти часы не придают нашему дому потрясающий вид?! А этот коврик?!»
«О, девочка моя, как же хорошо, что у нас не осталось ни одной долговой квитанции из ломбарда» - отвечала ее мать, для которой, как и многих шотландцев, сей предмет был символом деградации, упадка в жизни и несчастная прачка очень остро это переживала. Подобное унижение было настолько велико, что несчастная миссис Браун впала в депрессию, которая постепенно забирала ее жизнь. И теперь не только мясо и чай, тщательно приготовленный Менье, не только желе, не только вино дали ей новую жизнь, но и вид всех ее вещей, счастливо вернувшихся на свои законные места. Она чувствовала, что непосильная ноша спала и жизнь наконец снова прекрасна.
«Менье, мы забыли принести хвалу Создателю» - произнесла она торжественно. «Для него наслаждение оказывать нам помощь, хотя пути его неисповедимы. За картину заплатили сотню гиней, это такое же чудо, как ворон кормивший пророка Илию в пустыне»
«Но мама» - возразила Менье, чувствуя некоторый укол ревности из-за умаления достоинств ее друга мистера Хейворда – «Не думаю, что это тоже самое, что ворон и Илия в пустыне. Художник потратил много времени, создавая картину, это было нелегко, и если бы он не получил свои деньги, это было был просто неправильно»
«Нет, нет, Менье, воздай славу Гоcподу, это он дал нам все, что мы имеем, а не человек»
«Но разве не Господь сделал мистера Хейворда таким умным?» - спросила Менье.
Так как миссис Браун до сего момента не видела от художников больше пользы, чем от мух и паутины, она не нашлась что ответить дочери, но велела принести Библию, где выбрала и заставила громко прочитать следующий стих:
Тогда беднейшие будут накормлены,
и нищие будут покоиться в безопасности;
Миссис Браун выздоравливала быстро и скоро уже могла вставить и переехала в деревню, где с радостью возобновила знакомство с цветами и зеленью деревьев, а порой находила птичье гнездо, полное нежных, маленьких яиц.
Однажды к Менье зашел мистер Хейворд. Безусловно восхищаясь достоинствами маленькой девочки, он объяснял свой первый большой успех в живописи ее участием и выразил Менье столько похвалы и искреннего восхищения, столько обычно получают молодые девушки от кавалеров. Таким же наслаждением для Менье была прогулка по полям и лугам вместе с художником, где он обучал девочку своему, особому взгляду на цветы и деревья. Самый ничтожный сорняк, росший у дороги становился объектом вдумчивого любования, простой лист папоротника, мшистое место в лесу, даже трава примятая их ногами, везде мистер Хейворд учил видеть красоту, восхищаться дарами природы.
На деревенском воздухе и здоровой еде здоровье миссис Браун окончательно поправилось, а вскоре мистер Лаудер предложил ей патронаж, который ее обычная строгость не смогла отвергнуть. По нему она получала деньги достаточные, чтобы послать Менье в школу, где она получит достаточное образование и навыки в рисовании.
Работы мистера Хейворда были настолько широко признаны, что испытай мистер Ландер нужду в деньгах, то мог бы продать картину за куда большую сумму. Но, хотя ему неоднократно предлагали перепродать полотно с большой выгодой, он не находил в себе сил с ним расстаться.
У Менье склонность к искусству с годами переросла в пылкую любовь и по совету мистера Хейворда она поступила в Кенсингтонскую Школу изящных искусств, где приобрела такое мастерство, что со временем ее работы выставлялись в Академии. Тот самой Академии, в которой она впервые появилась босиком.
Отредактировано ppk (2013-08-05 11:41:37)