Уважаемая Ольга. Вы процитировали отрывок из моего рассказа, который я написал в феврале-марте прошлого года и выслал на сайт wwwrussianbarefeet.com Тогда на меня нахлынуло вдохновение, и за неделю, по ночам, я создал это не совсем удачное произведение. Я разослал его на несколько сайтов, но получил очень критические отклики, не помню сейчас, но, в основном, обвинения в фетишном характере этого рассказа. Я не занимался художественной обработкой рассказа, также не следил за логикой и смыслом – просто стучал на клавиатуре нахлынувшие мысли. Потом, разочаровавшись в своих писательских способностях, я просто удалил этот рассказ. И вот он всплыл. Значит у Вас есть контакт с И. Резуном, которого я очень уважаю за его популяризацию барефутинга. Могли бы Вы выслать текст мне снова, чтобы я мог прочитать его с позиции сегодняшнего моего видения? Может кто более компетентный оценит его, и поделиться со мной своими соображениями? С уважением Costa. costagood@tut.by

Оформив свои мысли в небольшой рассказ, я долго не решалась вынести его на суд публики. Но думаю, данная конференция - самое подходяще место.

Первый босоногий опыт запомнился мне, наверное, так же сильно, как позже запомнилась первая любовь. Тогда мне было лет 14 и мама, как всегда, отправила меня на лето к тетке в Украину. Небольшое украинское село недалеко от города Конотоп. Лет с семи, кажется, и почти каждый год, сразу после окончания школы приезжала я тете Наде и дяде Коле и оставалась у них до сентября. Деревенская жизнь была довольно обычная: огород, речка, походы в лес за ягодой, снова речка и так по кругу. Несколько позже к этим занятиям прибавилось чтение, я любила читать и за несколько лет переворошила небогатую сельскую библиотеку. Часть книг правда там была на украинском, которым я, признаюсь, так и не  овладела, хотя и прожила в Украине в общей сложности более года. Еще за несколько лет я завела подруг, среди таких же как и я "дачниц", и вместе мы довольно весело проводили время.

Возвращаясь к теме моего рассказа, хочу сказать, что не очень часто, но на деревенских улицах были видны босоногие ребятишки, а мои подружки и я сами бегали у речки босиком, но возвращались "городские девочки" всегда чинно одетые и обутые. В купальниках, кстати, никто по улицам не ходил. Почему-то это считалось ужасно неприличным, каждый приезд тетя делала на эту тему строгое внушение. Едва обсохнув после купания,  я натягивала платье на мокрое тело и обязательно всовывала ноги в сандалии. Эти сандалии и сыграли в моей истории главную роль.

Где-то раз в месяц тетя Надя и дядя Коля ездили в райцентр на рынок закупить кое-какие хозяйственные мелочи. Сельпо в деревне было, но и  в нынешние времена ассортимент этого магазина не может похвастаться разнообразием, а уж в позднесоветский период и подавно. Выезд "в город" был для меня чем-то вроде "выхода в свет" для барышни века 19-ого. И хотя программа никогда не выходила за пределы обхода рынков и центральных магазинов, я с вечера гладила "выходное" платье. В своих единственных туфлях  я только приезжала и уезжала, ходить в них летом в деревне было жарко, да и узнай об этом мама, расправа была бы беспощадной, поэтому я брала тазик и щеткой с мылом оттирала от пыли сандалии.

Но кроме описанного выше ритуала, еще один ритуал состоял в утреннем купании. Обычно еще до завтрака я бегом мчалась на речку, благо она протекала в двух шагах от нашего дома, быстренько доплывала до середины, возвращалась и наскоро вытершись, мчалась обратно. Данной водное упражнение заменяло мне утренний душ. Вот и в то утро я не смогла отказать себе в привычном удовольствии: схватив полотенце, натянув обычное платье и нацепив сандалии, я крикнула родственникам "щасвернусь" и пулей помчалась к берегу. Выбежала на улицу и тут же встала, как вкопанная, несколько дней дождей не превращали нашу улицу в непролазное болото, но чтобы добежать до речки и сохранить обувь в чистоте требовалось соблюдать осторожность. Обычно я ходила не обращая особого внимания на такие мелочи: обувь всегда во дворе и грязь в дом не тащили, под крыльцом для было даже специально место для уличной обуви. Но сегодня по такой рецепт был непригоден и я тащилась по улице в чисто вымытых сандалиях, перескакивая с одного сухого места на другое. Так я скакала, пока мне не встретился участок дороги пройти по которому "без потерь" не представлялось никакой возможности. До желанного берега рукой подать, я разуваюсь, на цыпочках пересекаю  опасное место и иду до речки босиком, чтобы не испачкать обувь изнутри.  До дома, естественно, тоже пришлось добираться без обуви, прыгая через лужи.

В родной двор я вернулась с видом победителя: сандалии у меня в руке сверкали первозданной чистотой. Дядя Коля уже выгнал машину из гаража, я быстро ополоснула ноги у колодца и помчалась переодеваться, закинув свои сандалии в машину на заднее сидение, где я обычно ездила. Быстро сменив платье, немного закопавшись за расчесыванием влажных волос, я спустилась во двор, когда сборы уже заканчивались. Тетя Надя везла своей родственнице в райцентр огромное количество сумок огурцами, ягодой, вареньем и прочими "дарами природы", а точнее дарами сада и огорода, которых она съедала в лучшем случае десятую часть, а остальное расходилось многочисленной родне. Каждый раз по пути домой с нами в купе ехали как минимум два деревянных ящика, сколоченных дядей Колей и заполненных щедростью тети Нади. И в этот раз тетя Надя уставила сумками половину  заднего сидения, а я получила твердое указание сидеть рядом и крепко эти сумки держать. Усевшись в машину, я обнаружила, что тетя Надя умудрилась завалить своими баулами и мои сандалии, но вести раскопки было бессмысленно, в конце-концов в машине можно сидеть и без сандалий,  а лишний раз беспокоить тетю и сумки с вареньем не хотелось. По-моему меня тогда больше волновал вопрос с прической, волосы были еще влажные, дядя Коля имел привычку ездить к открытым настежь окном и почему-то именно на заднем сидении создавались такие вихри, что любая укладка за несколько минут превращалась в черти что. А если мокрые волосы еще и высыхают таким образом, то из машины лучше не выходить.

Когда мы въехали в город, я все-таки начала планомерный "подкоп" под сумки, с целью достать свою обувку. Но сумок было много, уложены они были плотно и работа продвигалась туго. Наконец тетя обратила внимание на мою возню:
- Ты чего ищешь? - спросила она.
- Сандалии.
- Какие сандалии?
- Которые я положила на коврик, а вы заставили сумками.
- Так я их под крыльцо убрала, на место.
- Как под крыльцо? А в чем же я пойду? - где-то внутри меня зрел холодный ужас.
- А ты что босиком поехала?
После этих простых слов холодный ужас внутри меня созрел окончательно, я была готова умереть прямо здесь, на заднем сиденье старого "Москвича". Но тетя, казалось, никак не могла взять в толк серьезность ситуации, она продолжала спокойно сидеть, посчитав тему исчерпанной. Тем временем машина остановилась у подъезда небольшого трехэтажного дома, дядя Коля  просигналил и через несколько минут началась разгрузка. Я осталась было сидеть в машине, но тетя развернувшись у подъезда крикнула, чтобы я  вылезала и помогла им занести сумки. Возразить я не успела и, открыв дверь, встала голыми ногами на влажный после дождя асфальт. Осторожно обойдя машину, вытащила первую попавшуюся сумку и потащила ее наверх. В подъезде влажный асфальт сменился холодным камнем ступенек, потом  колючий половик и теплый линолеум прихожей. Мне было немного стыдно, что я босиком, потому я тут же сбежала вниз и притащила оставшиеся две сумки. Понадеявшись на чудо, я еще раз внимательно обыскала машину на предмет свой обувки, но увы, она совершенно точно осталась дома.

В квартире у родственницы моей тети нас ждал чай и обычный житейский  разговор. По квартире родственница (кажется сестра дяди Коли) и ее муж ходили в тапочках, дядя Коля тоже нашел себе какие-то шлепанцы, но тетя Надя разувшись осталась босиком и я сразу почувствовал себя уверенней, так как босиком оказалась не одна. Небольшой проблемой было только незаметно выскользнуть из прихожей, чтобы никто не заметил, что я пришла без обуви, но кажется мне это удалось. Я выскочила на улицу, но так как машина была заперта, то села на лавочку и спрятав под нее голые ноги, стала ждать тетю и дядю. Ждать пришлось несколько дольше, чем я думала, за это время из подъезда успели выйти и зайти несколько человек. Каждый раз я поджимала ноги под скамейку насколько могла, хотя никто не уделял мне и моим ногам никакого особого внимания. Наконец с хозяйственной сумкой
в руке вышла тетя.
- Ну что, пошли? - сказала она.
- Куда пошли? - не поняла я.
Дядя Коля должен был отвести нас к рынку, где я под предлогом "постеречь машину" я планировала отсидеться в салоне. Но родственница, получив оказию в виде автомобиля, не могла упустить такую возможность и тут же запрягла дядю Колю отвезти куда-то то ли тумбочку, то ли  комод. Короче, сейчас дядя Коля и муж разбирали эту тумбу, а мы с тетей Надей должны были отправляться на рынка пешком.
- Но я не могу идти босиком!
- Босиком? - тетя посмотрела на мои спрятанные под лавку ноги. Да, ну давай поищем тебе какую-нибудь обувку. И она зашагала обратно к подъезду. В этот миг я представила, как стою в прихожей, рассказываю идиотскую историю  про сандалии, а все окружили меня и смотрят на мои босые ноги, которые не спрятать ни под какую лавку. От этой картины мне стало настолько стыдно, что я вскочила и крикнула тете: "Не надо".

Уже через пару минут я пожалела о своем решении. Асфальтовая дорожка в тени двора была холодной и мокрой от прошедшего дождя. Тетя шагала размеренной быстрой походкой, я старалась не отставать и то и дело наступала на незаметные глазом, но чувствительные под ногой лужицы. Было пасмурно, воздух был не холодный, но сырой, и скоро мои ступни стяли ощутимо зябнуть. Легкое платье без рукавов совсем не грело, с каждым шагом я мрачнела все больше. Однако, когда мы вышли из дворов на улицу, я с наслаждением ощутила под ногами взамен мокрой и холодно-скользкой поверхности какую-то нежно-теплую, я бы сказала бархатистую поверхность. Самое удивительное, что это был тот же асфальт! Просто на открытой улице он успел высохнуть и нагреться. Идти по нему было удивительно приятно. Раньше мне не приходило в голову, что простой асфальт может подарить такую радость, мне моментально стало тепло, а вместе с теплом поднялось настроение. Через несколько минут я расхрабрилась настолько, что завидев лужу не стала обходить, а прошлепала прямо по ней. Бр-р. Подошвы словно лизнуло холодным мокрым языком.
- Не балуйся, - строго сказала тетя и взяла меня за руку.
- Хорошо - прошептала я, опустила голову и увидала свои голые ноги, как ступают они по серой дороге, а скосив глаза, разглядела за собой мокрые разлапистые следы. Вид эти следов снова всколыхнул во мне мысль, что я иду по улице босая: поступок, который раньше я не могла даже себе представить. И все наверняка смотрят на меня, на мои ноги, может быть даже показывают пальцем. Мне стало настолько стыдно, что по-моему я даже покраснела. Не в силах поднять голову, я смотрела на дорогу, избегая встречаться взглядом с окружающими. Переходя дорогу, мы остановились на светофоре. Вместе с нами стояло еще несколько людей, я слышала, как за моей спиной щебечут какие-то  девочки. Наверное они говорят про меня. Про мои босые ноги. Уши мои запылали, я стояла, переступая с ноги на ногу, словно асфальт под ногами вдруг стал нестерпимо горяч. Я даже повернула голову, чтобы лучше слышать их разговор. Естественно, говорили о ни вовсе не обо мне. Зажегся зеленый и, переходя улицу, я набралась храбрости оглянуться. Я увидела людей, спешащих по своим делам. Мы с тетей тоже шли, как и все. Никто не обращал на нас никакого особого внимания. Реки не вышли из берегов, а небо не упало на землю. Я задрала голову и посмотрела наверх. Небо было по прежнему серым, но падать не собиралось. Ай-ай! Подошву пронзила острая боль. Как мне показалось, я наступила минимум на гвоздь. Обхватив руками ступню, я со страхом ждала, когда из под пальцев потечет кровь.
- Смотри же под ноги, горе мое! - всплеснула руками тетя.
Все еще стоя на одной ноге, я разглядела на асфальте мою обидчицу – пивную крышку. Ее острые зубчики показались мне зубами акулы.
- Что там у тебя? - тетя наклонилась, чтобы рассмотреть мою травму. Преодолев страх, разжала пальцы и взглянула на ступню. Никаких следов.

Более не заглядываясь по сторонам, я внимательно смотрела куда ступаю. Было даже интересно видеть ту или иную поверхность, прикинуть какова она будет "на вкус", а потом оценить ее подошвой. Канализационные люки, бордюрный камень, трещинки на асфальте, все доставляло мне радость. Но вот мы свернули на небольшую улочку, где тротуар был сплошь усыпан мелким красноватыми камушками. Они столь болезненно кусали мои подошвы, что, видя мои мучения, тетя предложила перейти на другую сторону. Переходя улицу, я опять умудрилась наступить на что-то острое, но пока доскакала до тротуара, боль прошла. К счастью улица была короткой и упиралась прямо в площадь, на которой был расположен рынок.

Собственно на самом рынке тетя Надя почти ничего не покупала, питались мы с собственного огорода. В списке у нас значился лишь изюм, мак и несколько пачек дрожжей. У дяди Коли скоро День Рождения и тетя планировала испечь  пирогов и рулетов. Остальные хозяйственные покупки (мыло, зубную пасту и т.д) мы делали в магазинчиках неподалеку. Но тетя Надя никогда не могла просто прийти на рынок, купить что ей необходимо и уйти. Она всегда проходила по рядам, спрашивала что сколько стоит, иногда даже торговалась, наверное, она стремилась  быть в курсе цен на продукты.

Народу на рынке было изрядно и, входя в ряды, я больше всего боялась, что в толпе мне оттопчут пальцы на ногах. Но вскоре я поняла, что бояться надо было совсем не этого. На рынке было грязно. Ужасно грязно. Под ноги постоянно попадались раздавленные ягоды, какие-то огрызки, шелуха от семечек и просто обычная грязь. Грязи было так много, что местами я почувствовала, как она продавливается между пальцев. Я даже не могла выбирать куда ступить. Во-первых, тетка, дабы я не потерялась, крепко держала меня за руку и влекла за собой с неумолимой скоростью, делая неожиданные остановки у одной ей известных прилавков. А во-первых, выбирать было особенно не из чего: проходы между рядами были настолько узки, что разойтись с человеком, который нес, например, большую корзину было непросто. Один дед в огромных сапогах и ветровке нес на спине ужасающих размеров рюкзак, вероятно набитый яблоками или картошкой. Под тяжестью последнего дедка мотало из стороны в сторону и он едва не придавил меня, прижавшуюся к краю прилавка. Его сапог с размаху опустился в лужу в сантиметре от моих пальцев, обдал меня по щиколотку холодными брызгами и потопал дальше. Я даже не успела испугаться, а тетка уже тащила меня дальше. Когда через полчаса мы вошли в центральный павильон (а скорее обычный магазин рядом с рынком), где как раз продавалось единственно нужные нам на продукты, я оценила его покрытую грязевыми разводами плитку, как образец чистоты. У мясного прилавка, где стояли несколько холодильников, плитка была еще и холодная, но мне это даже понравилось. Было забавно ощущать, как с виду неизменная поверхность постепенно становится все холоднее и холоднее, а по мере удаления от холодильников наоборот теплеет.

Обратно мы несколько остановок ехали на автобусе. На остановке я вновь бросила взгляд на свои ноги - испачканные в грязи пальцы были похожи на  ириски и по цвету почти сливались с темным асфальтом. Мне опять стало стыдно. Тетины туфли были тоже в грязи и были даже, кажется, грязнее моих ног, но она вернется домой, снимет их в прихожей, а что делать мне? Я же не могу ничего снять. Неужели под взглядами окружающих мне придется идти в ванну,  смывать эту грязь? Стыд стал невыносим и у меня опять запылали уши. Положение спас автобус. Набитый битком и взятый штурмом он заставил меня  отвлечься от грустных мыслей, а стоя в толпе, сжатая со всех сторон, я думала лишь об одном: если кто-нибудь наступит мне на ногу, как сильно я закричу? Я даже представила, как этот, стоящий впереди меня дядька, делает шаг назад и каблуком давит мне пальцы ног. От такой фантазии мне даже стало страшно и я встала на цыпочки, но ехать так долго было невозможно, автобус качало и я попыталась снова встать на всю ступню. Сделать это было непросто, место, где раньше стояли мои ноги, уже было занято, и лишь сделав невероятное усилие, мне удалось впихнуть ступню между чьими-то ботинками с ребристыми краями. Я даже большим пальцем ноги немного ощупала эти ботинки. Если  у нормальной обуви край подошвы гладкий, то у этих ботинок он был сделан на манер многогранника. Очень странные ботинки, ни до ни после я таких не встречала.

Я шлепала "домой" по уже привычному двору, с удивлением отмечая, что его асфальт более не кажется мне мокрым или холодным, идти по нему мне было вполне приятно и комфортно. Хотя разумеется двор остался тем же самым, переменилась я. И это ощущение, как и набитая хозяйственным мылом сумка, которую я тащила, запомнилось на всю жизнь. Я ступала своими пальцами-ирисками по холодному, мокрому асфальту и мне было приятно. Я ощущала ногами землю, то теплую, то холодную, то сухую, то влажную, то добрую, то колючую. Такую разную, что обычный поход на рынок превратился для меня в настоящее приключение, подарил настолько много новых, необычных ощущений, что они буквально переполняли меня. Мне хотелось петь, кричать всему миру, какая я счастливая, и что это счастье мне подарила обычная земля, которая каждый день у всех под ногами, а люди ходят и не замечают этого счастья.

В квартиру нашей родственницы я входила без смущения: вымыла ноги в ванной, мы съели вкусный, горячий обед, дождались дядю Колю и, выпив еще чаю, погрузились в машину и отбыли домой. Чуда не произошло, заядлой босоножкой после этого случая я не стала. На следующий день подошвы ног разболелись так, что даже в сандалиях ходить было больно. Я по прежнему гуляла по деревенским улицам «городской девочкой», за все каникулы не ходила без обуви дальше двора. Но ничто не проходит бесследно, спустя годы я сохранила это воспоминание и наверное сохраню его навсегда. Разуваясь  на природе, ступая босыми ногами по теплой земле, я каждый раз на секунду вспоминаю ту нескладную девочку на улицах небольшого украинского городка. И каждый раз мне становится удивительно хорошо.

Дорогая Ольга!
Дорогие друзья!

Я понимаю, что это - не совсем то, что вы ждали. Тем не менее, в печать отправлена 1-я книга романа "Торжества Воды" и дописывается сиквел - "Битва Трех Царевен". Это произведение, в котором босые ноги присутствуют в роли 25-го кадра, это мой "троянский конь"... И я думаю, оно вас порадует.
Так же то, что в этом призведении сильны индийские мотивы, наверняка порадует Ольгу.
Предлагаю вам нарезку из фрагментов романа - тематическую.

Объем (1 часть): 52 000 слов.
В среднем: 8700 выражений.
Каждое 202-е слово относится к «босиком»
18 раз – «босиком»
15 раз – «босые»
7 раз – «босой»
3 раза – «босая»

----------------
Пошла дорога — извилистая, проложенная в частоколе деревьев. Наконец автомобиль остановился перед почти сплошной стеной из лиан, украшенных мясистыми дурманящими соцветиями.

----------------
Они вышли из машины. Молча стояли, ожидая, пока выберется женщина. Она вышла. Как и положено индианке, она была боса, в отличие от брахманов, и ступала крохотными, чуть загорелыми ступнями с невыразимой грацией царицы.

----------------
Внутри их окутала странная смесь света и тьмы, парящая в воздухе, подобно серебристому туману, — свет шел из каких-то потаенных отверстий, растекаясь по круглому залу, забросанному остатками пиршества макак — кучами сгнившей банановой кожуры и обезьяньими экскрементами. Плиты пола жгли ноги, как лед, и были в центре усеяны сотней осколков камня, острых, как кинжалы, — остатками
некогда стоявшего здесь жертвенного алтаря.

----------------
Женщина вошла в храм, опустив глаза. Она встала в середину, меж трех брахманов, в центр — и застыла в своем сари, сливаясь с этим сумраком. Видны были
только ее бледное лицо под тяжелым овалом волос и белые босые ступни.

----------------
Брахман что-то гортанно и резко выкрикнул, обращаясь к своим спутникам. И все трое принялись раздеваться.

----------------
Откуда-то появились шелковые ленты — возможно, брахманы принесли их под одеждой. Они легко приподняли тело и стали обматывать его лентами, как мумию. В руках у старшего что-то сверкнуло, но это был не нож, а крохотная фигурка. Она представляла собой человечка с недоразвитым телом и большой раздвоенной головой, верхняя часть которой плавно переходила в настоящий фаллос. Помедлив, брахман ввел фаллос в положенное место, — и от этого обнаженное тело содрогнулось, пальцы голых ступней подогнулись в судороге, а индианка испустила короткий крик, полный скрытого торжества...

----------------
Только змеи, множеством клубков лежавшие вокруг, на каменных ступенях, блестящими тонкими лентами свисавшие даже с лиан и веток,
изредка предостерегающе шипели. Но странно: брахманы спокойно, без вреда для себя прошли по змеям босыми ногами, наступая на их гибкие тела, обули
свои сандалии и исчезли в джунглях так же тихо, как и появились.
----------------
За «теткой с сумочкой» (обе — огромных размеров) встала девушка. А точнее —
девочка. Черные волосы собраны в пышный хвост. Видно — хорошие волосы, не крашеные, а смола натуральная. Лицо овальное, с подбородком выпуклым и округлым — но упрямым. Под темными пышными ресницами — голубые глаза. Чистая Галлия, совершенный тип! Она появилась незаметно и ввинтилась в очередь, как стальной саморез в древесностружечную плитку. На ней были мужская рубаха клетчатого рисунка, какая-то донельзя вытертая жилетка и голубенькие джинсы. Но самое интересное, пожалуй, заключалось в том, что девчушка эта, лет семнадцати по виду, стояла на мраморном полу сберкассы босиком — края обтрепанных джинсов
заканчивались голыми ступнями безукоризненной лепки, но коричневыми — то ли от грязи, то ли от загара. На ее щиколотках, худых и грязноватых, как и на запястьях, были видны бисерные фенечки — признак ярой неформалки.
Люди давно бы заметили этот явный непорядок, но
очереди было не до того.

----------------
Очередь роптала. Кто-то едко цитировал недавнюю статью в журнале «Ваше здоровье» о болезни Альцгеймера и старческом маразме. Люди постарше, боязливо
ощущавшие подступы этого самого маразма, сетовали на элементарную некультурность — надо же, ну забыл так забыл, отойди в сторонку и сиди, вспоминай. Другая часть политкорректно беседовала о вечном — о болезнях и лекарствах, помогающих врачам продлевать амбулаторное общение со своими пациентами. Девочка стояла кротко, изредка переступая босыми ногами на мраморном полу, — пол сберкассы, в отличие от майского тротуара, еще не прогрелся.

----------------
— Надо же, босая!
— Да нищенка какая-то...
— Слушайте, так же нельзя... кто дите-то выпустил?
— А они щас такие. Обкурятся и шляются.
— Да и голые ходят! У нас на жилмассиве...
— Может, из секты она?
— Ага. Есть такие. Главное — чтоб не работать!
— Граждане! Больше не занимайте! — зычно провозгласили за стеклянным барьером. — Перерыв!
Этот вопль мгновенно организовал очередь и погасил общий ропот.

----------------
Девчонка хладнокровно взяла деньги, спрятала в кармашек джинсов. Устроилась на сиденье, поджав под себя босые ноги, и, достав из кармашка жилетки пачку
тонких сигарет с зажигалкой, ловко закурила. Автомобиль тронулся и на секунду замер при выезде со стоянки.

----------------
— Зря смеешься, Машка! Так вот, в кабинку зашла, снимаю каблуки, становлюсь на унитаз... Да не смейся ты! Глаза закрываю и представляю его за кабинкой. И говорю ему: спасибо, милый ты мой Петрович. Ты у меня начальник взвода личной охраны. Благодарю за службу. Под защитой я днем и ночью, в постели и на унитазе!
Отдаю честь... Главное — с унитаза не звездануться.

----------------
— Ладно! — решила Майя. — Я с тобой. Только смотри, нам тогда эффект на двоих делить придется... Тут уж — как получится! Ну, погнали?
— Д-да...
— Тогда каблуки снимай, — деловито заметила Майя, наклоняясь к своим туфлям. — Танец живота босиком танцуют... А то ногу вывихнешь!
— Дак холодно же еще, — заныла подруга.
— Снимай, снимай, ничего с тобой не будет! Делай, как я. И это — блузку на пупке расстегни.

----------------
— И-иии, начали!
Девчонки взяли в крепкие белые зубки по шампуру и начали выбивать голыми ногами почти чечетку по асфальту, а тела их ходили вращательными движениями, заставляя играть загоревшие в соляриях животы.

----------------
— Аднака, ножик там! И рыба, — потерянно сказал
чукча.
— Ага! А мы сейчас ритуал сделаем на лезвие ножа и рыбу, соединим эгрегор великой Звезды Севера и не-ловца-рыбы, но ловца душ человеческих! Ходим
босиком по лезвию ножа, оп-па! Вызываем энергетический ветер для открытия связи.
С этими словами Капитоныч одним махом сбросил кроссовки, оголив худые, жилистые и невероятно цепкие развитые ступни, вскочил на металлическую ограду остановочного павильончика, прошелся по ней, держа равновесие.

----------------
...И вместе с началом коротких гудков и надписью на мониторчике «соединение завершено» до Пилатика дошло. Рыжебородый босой мужик, взявший его телефон, был точь-в-точь похож на погибшего, согласно материалам дела, некого Преображенского Р. К., сорока двух лет, ранее не судимого, старшего инструктора спасательной станции!

----------------
Вторая девушка сидит на возвышении малинового бархата, в позе лотоса, совершенно
голая, с распущенными пепельными волосами и играет на скрипке. Желтые ее пятки и широкие худые ступни полностью закрывают причинное место, отчего все смотрится в принципе пристойно, совсем не противоречит статье федерального закона о порнографии и в общем — даже одухотворенно.

----------------
Из клуба выходили последние посетители. Разгоряченные девушки с туфлями в руках, отбившие босые пятки о середину танцпола. Одна из них, смеясь, сидела на шее у своего кавалера, стиснув голыми ногами его голову.

----------------
Девушки пересекли дорогу, прошли кусты и попали на тропинку — а та шла
через картофельное поле. Точнее — петляла от одной большой лужи к другой. Ирка остановилась перед этой преградой, что-то прикидывая. Решительно сдернула
с ног сланцы.
— Ну, разувайся, — подбодрила она подругу. — Да ладно тебе! Я вот подъезды всегда босиком мою, а там знаешь, какая грязища... ничего не будет!
Майя робко улыбнулась и избавилась от босоножек. С некоторым страхом погрузила босую ногу в чавкающую глину...

----------------
Но буквально через пару метров им стало хорошо. Грязь смачно чавкала между пальцами босых ног; щекотала кожу, казалась доброй и ласковой, как какао-масло. Хохоча, они шлепали по ней, презрев все городские условности.
Синее небо катилось над кромкой соснового леса справа, с борозд картофельного поля вспархивала стрекочущая живность.

----------------
...Но еще через пол-километра их ждало новое испытание. Тропинка вышла на гравийную дорогу. Щебень на ней оказался раскален и густо усеян продуктами смычки города и деревни — ржавыми гвоздями, гайками и какими-то железяками. Сделав два шага по этой дороге, Майя жалобно вскрикнула и схватилась за босую ногу.
— Что?
— Да... острое что-то.
— У меня тоже, — призналась Ирка, обтирая платочком большой палец ноги. — Об какую-то железяку разбила. Да... тут мы долго ковылять будем!

----------------
Майя проснулась первая. Села, набросила на себя халатик, который дал ей дед, — на голое тело и, ловко перебирая босыми ногами по лестнице, спустилась вниз.

----------------
— А сделать так, чтобы быстро сохло, можешь?!
— Да ить... как ведь? Лак у меня есть, мебельный.
Пять минут — и хорош.
У Майи зажглись глаза. Она переступила ногами на теплых, ласкающих подошвы досках…

----------------
Девушки сидели в столярке деда Тихона, Ирка вдруг
сказала:
— Видишь тот гвоздь? Щас вытащу...
Ее голые ступни успели немного загореть — длинные, костлявые пальцы стали чуть бронзовыми, ноги были в пыли и опилках. Ирка занесла босую ногу над деревяхой, в которой торчал устрашающих размеров гвоздь «сотка», ржавый и изогнутый, и обхватила его пальцами ступни.
— Раз, два, три... — Она напряглась, фаланги пальцев побледнели.
Бац! Гвоздь выскочил из дерева — так же, сжимая его пальцами ноги, Ирка подала его Майе. Железное изделие сидело в дереве больше, чем наполовину.
— Кла-асс! — восхитила Майя. — А где это ты так научилась? Долго?
— Не-а, — Ирка зевнула. — В прошлое лето денег на обувь не было, босая рассекала. Ну и, когда сидишь на лавочке, с детьми гуляешь, или там в домоуправлении расчета ждешь... тренировалась. Я могу и по стеклам ходить! И фокусы показывать...
Было решено, что Ирка покажет факирский сеанс после основного действа.

----------------
Подошел фырчащий автобус, народ стал грузиться в него, оживленно обсуждая случившееся шоу. Выпивохи занялись этим у пивного ларька. Ирка сходила туда и вернулась со жбаном холодного пива и серебряной рыбьей чешуей на босых ногах.
— Ну, теперь только в баню! — блаженно сказала она, щурясь. — Эх! Вот это по-волшебному...

----------------
Обе играют босиком, отвергнув кожаные мокасины, выдаваемые посетителям
для прохода на священное покрытие боулинга. Мало ли кто их надевал! Брюки у Маши закатаны высоко над худыми щиколотками, что придает ей вид озорного
мальчишки-беспризорника тридцатых годов. Девушка сгибает ногу и, повернув голову назад, осматривает свою пятку — испачкала, конечно, но немного. Майя
уже рассказала Маше про ее деревенскую эскападу, как они сначала завели трактор, потом устроили шоу поКРОВительства. Подруга смотрела на Майю с некоторым
страхом, понимая, что этой отчаянной девушке уже море по колено... и старается быть похожей. Но вот легкая чернота на пятке все-таки напрягает: природная брезгливость барышни сопротивляется и колотит невидимыми ручками-ножками внутри: ай, грязно!

----------------
— А асаны — это трудно?
— Да ну... Ты ж гимнастикой занималась? Вот примерно то же самое. Самое трудное — это коснуться большим пальцем правой ноги своего лба.
— И что, получается? — с восхищением поинтересовалась Маша.
— Конечно! Сначала в рот все время попадала. Потом до носа... Так соединяется прахма нижних чакр с прахмой Высшего Света. Образуется круг Кунда лини,
который обеспечивает обертоны желания.
...Когда они получали у смотрителя свои босоножки с острыми каблуками, пронзающими пространство,
парень долго шмыгал носом, потом несмело спросил:
— Девчонки, а вы йоги... ну, йогини, что ли?
— Почему? — не поняла прямолинейная Маша.
— Ну, босиком всегда играете..

----------------
У решетчатых ворот на асфальте переминалась черноволосая девчонка — куртка-ветровка на клетчатую рубаху, джинсы. Девушка стояла босиком на мокром, темного цвета асфальте и держала в руке пластиковый пакет с улыбающейся рожей эстрадного
певца.

----------------
Автомобиль замер у крыльца; открылась дверь. Пожилая женщина вышла из авто, небрежно хлопнув дверцей. Наблюдатель, скрывшийся в лесу, окружавшем дом, мог бы рассмотреть ее: типичная цыганка, с кожей ног и рук цвета печеного яблока, но невероятно холеная и ухоженная. В ушах блестели бриллиантовые подвески,
а сама женщина была в длинном голубом платье — но так же, как девочка, держала свои туфли — черные узконосые — в руках, привыкнув, видимо, как многие
женщины, водить машину без шпилек.

----------------
Когда Алексей осторожно вошел в это кулинарное святилище, вкусно пахнущее ананасом и чем-то еще таким, пряно-сладким, Майя увидела, что он в серой
водолазке, серых же вельветовых брюках и без носков. Майя, сама метавшаяся по кухне в индийском сари и босиком, смутилась.
— Ой, Лешка, зачем ты... У меня грязно.
— Я — как хозяйка! — улыбнулся он. — У всех бы было ТАК грязно... А где твой Ромка? Загадочный «полу-недо-шарпей»?

----------------
— В ашра-аме? М-мм, как вкусно...
Она тоже уселась перед столиком, спрятав в складках сари маленькие ступни, и теперь ее маленькие розовые пальчики ног выглядывали оттуда, как птенчики.

----------------
— Погоди... Сейчас...
Он сковырнулся обратно, в нормальное положение. Внезапно его пластичное тело в брюках и водолазке стало почти змеиным, гибким. Буквально выстелившись на полу, он коснулся губами голых пальчиков на одной и другой ноге Майи, высоко поднял голову, раскачиваясь. Проговорил:
— Я, змея, в знак восхищения целующая ноги твои, о повелительница!
— Ну, ты даешь! — явно смутившаяся девушка, наконец, прожевала. — Вот это акробатика... Ладно, садись.

----------------
Она немного засуетилась, разыскивая поводок и выводя в коридор лохматого Ромку, дружелюбно облаявшего и обнюхавшего Алексея. А когда уже стояла в подъезде, спохватилась, что вышла, как и танцевала, — босой, не чувствуя разгоряченными
подошвами холодный бетон ступеней.
— А ты...
— Да и я так пойду, чего там! — успокоил молодой человек.

----------------
— ...Он у меня спокойный, — рассказывала Майя, легко шагая впереди Алексея по влажной земле тропки за домом и оставляя небольшие, как будто вырубленные в черном граните следы круглых пяток. — Это же не чистый шарпейка. У хозяина сучка еще спокойнее была, так там ее вторая собака, пока она спала...

----------------
Вдохновение сухожилий с нитями мира сплетается в волшебный животворящий пучок — готовимся с микролептонной сетью на бабочку от Чжуан-Цзы. Попробуйте босой
ногой поднять с пола карандаш. Видите веер ваших пальцев? Ходить босым — ловить небесные бабочки счастья в садок йога на земных квадратных метрах.
(Из книги «Золотая Волна»)

----------------
Голенастая рыженькая девица с худыми ногами, которой Капитоныч только что помассировал пальцы правой ступни, с изумлением смотрела на свои ноги и переодевала золотое колечко с острого мизинца на вытянутый средний пальчик — чтобы быть направленной в самое сердце желания. Информация про Онассиса, жадно обсасывающего пальчики Жаклин, ее просто убила.

----------------
— Кто? Тимофеева?
— Да, Тимофеева. Анжелочка Тимофеева, ласточка.
— И что теперь?! Ну, выгнал я ее.
— А почему, родной мой?
— Потому, что на тренировках норовила в туфлях на каблуках заниматься. Потому, что майку прозрачную все время надевала. Потому, что к парням в раздевалку шастала! Мне проститутка на занятиях не нужна! — угрюмо сказал Руслан.

----------------
Сейчас она была одета в зеленую с блестками штору, обернутую вокруг ее худых бедер, как саронг. На верхней части тела Майбах обнаружил пурпурный пиджак чукотского гостя — с рукавами, закатанными до локтей. Прическа гостьи была в невообразимом состоянии, украшена какими-то пластмассовыми цветами и колючками наподобие тернового венца. Но самое главное, что бросалось в глаза, — это чернеющие от грязи худые подошвы. Подошвы босых ступней, со сложным композиционным педикюром (каждый пальчик — не менее двадцати долларов), были грязны, как будто девица всю жизнь работала профессиональной калицей перехожей.

----------------
За тонкой стенкой рядом с ней привычно разоблачился и Алексей — дзэн хорошо избавляет от комплексов. Оба не стали обувать принесенные туфли с носами в султанском стиле — и поняли, что не зря: зал встретил их мягким свечением,
идущим откуда-то с потолка, коврами, которые таяли под босыми подошвами, атласными подушками и мерцающими боками кальянов. Девушка подняла глаза
на потолок и ахнула: там сияли настоящие звезды.

----------------
Официантки ходили в ярких шальварах, на щиколотках босых ножек позвякивали браслеты, верхняя часть тела была символически крыта газовой тканью. Олег развалился на подушках, как персидский хан, приник к кончику золотистого шланга, идущего от кальяна.

----------------
Капитоныч только морщился от тянущей боли в животе — они всегда давят на нижние чакры, традиционно слабые у европеоидной расы, истерзанной миллиардами обувных подметок — каучуковых, пластиковых, деревянных и кожаных, загубленной бесчисленными, малыми и большими, каблуками. Насколько уж силен был Капитоныч с
его тренированными ногами, не боящимися ни холода, ни огня, ни стекол, а и то едва держался. Он знал: слабину даст — Сарасвати-баба зайдет по чакрам, как по лестнице, в его башку и поселится там, будто солитер.

----------------
...Через пять минут двое подошли к серебристого цвета новой «Волге», стоявшей за забором стройплощадки. Мужчина в штатском, но с военной выправкой, поддерживал за локоть девушку, в одном, видимо, наброшенном на плечи плаще — из-под него виднелись ее голые ноги, скользящие по раскисшей глине. Он посадил девушку в машину, оглянулся и сел сам рядом с ней, на заднее сиденье.

----------------
На самом деле этой майской ночью, мятной и рыхлой, как свежий пряник, в городе был один человек, которому точно было очень хорошо. Просто очень!
Маша Петрова, ближайшая подруга Пчелы Майи, шла домой от станции метро. Шла она босиком, туфли держала в руках, и сняла их еще на платформе, садясь в
полупустой поезд — увидев на экранчике телевизора в вагоне клип песни «Девушка по городу шагает босиком...» У нее очень устали ноги, но, собственно, ни в каком оправдании этого простого, трогательного действия она не нуждалась.

----------------
Она вся светилась от любви к этому городу, к этому синенькому вагончику, к прохладному мраморному полу, о который забавно стучали ее пятки — к лужам
на тротуаре, в которые она специально наступала. На светофоре она остановилась, хотя улица была пуста, но Маша не любила нарушать правила, ей было в
кайф следовать зеленому сигналу; прищурившись, она подарила светофору сотню запасных лампочек на год, и тот радостно заморгал, переключился, открыв ей путь.
С ней вместе ждал зеленого парень. Высокий, статный. У него было суровое лицо, напоминавшее лицо скандинавского воина со старых гравюр — все крупное, будто вырезанное из камня, — нос, губы, скулы. Глаза серые, смеющиеся. Он пошел чуть сзади, потом занял позицию сбоку и вполне дружелюбно, хотя и с
решимостью, проговорил:
— Не холодно вам? Май еще все-таки...
— Май — ботинки снимай! — на автомате выдала девушка. — В мае разуваешься и весь год не маешься!
И рассмеялась своей удаче — раньше ни одна рифмованная фраза так быстро и легко к ней не приходила. Парень тоже усмехнулся, ответил мягко:
— Ну, я подожду... А то пока шнурки развяжу, носки сниму. Вас как зовут? Меня — Юра.

----------------
Они шли как раз по участку новой улицы с каким-то пафосным названием: благодаря
названию фонари здесь стояли не через километр друг от друга, а гораздо чаще, и девушка ощущала, как чуть шероховатая тротуарная плитка нежно гладит ее босые подошвы.

----------------
Он обескураженно молчал. Но Маша и не думала огорчаться. Давясь от смеха, она выбралась из глины, подошла к магазинной витрине — в круг света. Посмотрела на свои босые ноги — почти до колен они были в коричневой жиже, а кроссовки парня покрылись той же блестящей глазурью.

----------------
Горенштейн ввел Семена в свой смотровой кабинет — они собирались там тоже по причине сосредоточия прохлады. Белые кафельные стены, белоснежный пол, несколько кушеток.
— А вот это наша Ленни Рифентшталь! — с пафосом возгласил врач.
На кушетке в непринужденной позе сидела женщина средних лет. Она была одета более чем неформально и скромно: джинсовые шорты цвета хаки с массивным
армейским ремнем, ковбойская рубашка, надетая, судя по последней пуговочке, на голое тело. Она была высока и поразительно худа — длинная шея, короткие
рыжие, с проседью волосы, большие стрекозиные очки с напылением, жесткие, со складочкой, губы, острый подбородок. На шее поблескивала цепочка темноватого индийского серебра, а шоколадно-коричневые ноги дамы, с хищной, выпирающей сухожилиями, сильной ступней, были босы.
— Очень приятно... — он назвал свое имя.
Пока доктор расставлял пузатые рюмки и резал ананас, Семен с тревогой смотрел на ее босые ноги с сухими, мускулистыми икрами.

----------------
— А вот поэтому она-таки и Рифентшталь, — отозвался врач, гремя дверцами шкафа для лекарств. — Она босая по джунглям рассекает. Сам видел. А скорпионов
твоих, Сеня, она голой пяткой давит. Крак! И нету... Как орехи, давит.

Ух, здорово, Надя, молодец, хорошо написала, женственно
(далі буде)

Отредактировано Мастер (2006-04-26 18:22:32)

Читал. Роскошно. И хотя я обычно целую женщинам руки, то тут я хочу пожать эту милую (и судя по всему, очень изящную, аристократичную) руку. Литературность завораживает...
Искренне ваш, немного писатель. И. Д.

Лето уже настало. Почти. Даже у нас в Сибири! :o

Вот-вот, как будто их самих заставляют. Это идёт опять же из семьи, из воспитания... В Германии, например, у людей меньше предрассудков в этом вопросе. Да и традиция воспитания в духе здорового образа жизни развита куда лучше. Может быть, сказывается наш климат?
http://farm3.static.flickr.com/2450/359838..._5c38a569eb.jpg
http://farm4.static.flickr.com/3455/386757..._cf58dc3bbf.jpg
http://farm4.static.flickr.com/3465/378183..._8ea41e84e7.jpg

Перед "поступлением" в школу заранее мои родители сказали учителям, что мне нравится ходить босиком, и, скорее всего, я буду так и в школу ходить. В одной школе на это негативно отреагировали, в другой сказали, что не против, если это не приведет к травмам и что не буду "разносить грязь".
По пути в школу я старалась сильно по грязи не шлёпать - если ступни всё же становились чёрными, то в школе сначала протирала тряпкой (носила с собой) ноги, чтобы они не были слишком грязными. А когда шла домой - то там уже можно было и по слякоти шлёпать .
И слишком негативной реакции со стороны учителей не было. Конечно, первое время - класса до пятого иногда ругались, что "сверкаю грязными пятками", спрашивали "а не холодно ли?", но потом перестали. Я один раз даже ответила, что "грязь я с собой не приношу, пусть лучше сменку проверяют". Некоторые на ботинках целые комья приносили. А травм никаких естественно не было. Всё-таки за несколько лет по многим "поверхностям" походишь и уже привыкнешь.
Даже был один случай, когда одноклассница забыла осенью "сменку" - так тоже день провела босиком. Причём она так и ушла домой, а когда я ей сказала: "посмотри на свои ноги" - она их увидела, как разревелась... И стрела умчалась обратно. Но, что удивительно, кроме меня никто без обуви не ходил.

Летом, я считаю,  дети вообще не должны обуваться. Да и взрослым это тоже не обязательно.

Трейлер летних съемок нашего фильма "В ногах правда есть!"

Отредактировано Vlas (2010-01-06 23:47:49)

Не спросит, а если спросит, то дама ответит:"Мальчик, ты на форуме dirtysoles, зарегистрировался под ником  Шахиншах?"

Насчёт личного примера согласна полностью . Это самый действенный способ. Тут даже "противникам" нечего возразить. Я уже писала в "босоногих подругах" о личном примере...

Доброта тоже не менее важна. Не нужно ругать ребёнка за то, что он босиком бегает. Даже по снегу. Если ходит по снегу - значит, ему не холодно. Хотя есть отрицательные примеры. У моей дочки Леры есть подруга Света, с которой они (летом!) иногда вместе босиком ходили - так её родители наругали за то, что мало того, что босиком по улице ходит, так ещё и приходит домой с грязными ногами (хотя они были просто пыльными). Так Света потом до выпадения снега ходила босиком вообще. 4 месяца. Даже в школу. Причём не выбирала дорогу, где чище (в отличие от Леры - она когда идёт в школу то ноги старается более-менее чистыми оставить). А домой вообще шла там, где погрязнее. Её родители постоянно ругали за это. Причём в школе не ругали - хоть первый класс, но, похоже, все уже привылки, что в классе 2 "босоножки" есть . И она стала точь-в-точь, как моя Лера. Всюду босиком ходит. Теперь её родители уже перестали ругать - надоело. Зима была холодная - -20 - там по снегу сильно долго не походишь... Поэтому иногда обувались.

Но могло же по-другому получиться всё! Света могла сказать "Лер, знаешь, меня родители ругают, поэтому я не буду ходить босиком". Но тут личный пример сыграл много - Света видела, что мы с Лерой босиком ходим и ничего страшного от этого не случилось. А некоторые воспитывают так, что какбудто после этого конец света наступит.

Но лучше похвалить - сказать: "вон, видишь - у тебя подруга босиком ходит и ничего, а ты боишься чего-то.". И это было бы лучше, на мой взгляд.