Мой ник пишется с маленькой буквы.
Вот что мне интересно - вы и дальше собираетесь сохранять спокойствие параноиков, затесавшихся на форум?
Ну, сокращайте.
Только что? Там все буквы на своих местах. Ваш сибирский друг сразу просек, поди до сих пор жопа горит.

Ну тут коню же понятно, кто писал. Тебе не ясно, штоле? И всем так же. Только идиот может верить сказкам про зунеров и серьезно это обсуждать. Ты пойми одно - кто писал, ему похену. Он стрелки переводит. Ты же рассказ читал, видимо. Не думаю, что надо объяснять.
Здесь не личная неприязнь.
Хотя - уже и личная.
Извини, я тебя ставлю в неловкое положение. И Влада тоже.
Я выскажу все. У меня на работе щас запара, час назад пришел, к семи опять ехать в ночь. Мне спать надо, я с вами мозг дырявлю. 

Да я все это высказывал уже во вполне приемлемой форме.
Кроме его черных оскалов ничего адекватного в ответ не получил.
Значит, буду давать ему реальный повод поржать
Да и какие кривотолки. Там у меня все конкретно до тупости.
Ладно, вкалывать пошел. У нас тут не Новосиб, профессии "босиком" нет.
На хлеб зарабатывать приходится

Отредактировано примардо (2012-01-22 17:54:22)

Кстати, а ты ведь так и не ответил, почему нельзя было выкладывать. А я ждал. И королевишна наша не ответит - она забанила, зуб даю, у нее в личке слез по колено
Я тебе сам отвечу. Это как раз тот случай с горящей шапкой и истошным воплем "Держи вора!".

Если я написал, значит, уже подумал.
Ты считаешь, что я был неправ? Мотивируй.
Да даже мотивировать не надо, сам буду.
Просто напиши - ты сказал вот так, это неправильно. Очень трудно отвечать на расплывчатое "тут".

Определились, слава богу. Виноват, был неправ.
Это я не про рассказик свой, конечно.

Босоногая домушница
На дело босиком.

Королевство Балтия. Кенигсберг. 2015г.

Это было в 2010 - х годах, когда на Территории Восточной Пруссии существовало независимое Королевство Балтия.
На дворе стоял очередной экономический кризис, когда многие остались без работы. Вот и Анджела, ее должность в юридической компании была сокращена, и ее уволили, кроме того, банк забрал за долги по кредитам ее новенький BMW. Хорошо, что хоть за квартиру не надо было платить ипотеку, она осталась от бывшего мужа, который был депортирован в Россию по Указу Его Величества.

Стоял жаркий июль 2018г. Сбережения Анжелы кончились, а она привыкла жить красиво. И тут к ней обратилась ее подруга и ровесница Света, которая также осталась без работы, и предложила заняться квартирными кражами, благо множество жителей жили не в королевстве, а пребывали на заработках в странах Западной Европы...

И вот, Анжела и Света решились.... В пятницу, они зашли в небольшой район, где стояли преимущественно одни хрущевки, поднялись на лестничную площадку и позвонили в дверь. Послышался голос девочки лет 14: "Кто там?" На что бойкая Света ответила: "Это мы Вам принесли счет за оплату квартиры." И тут девочка открыла дверь и дамы зашли в квартиру. Они первым же делом заявили девочке, чтобы она сидела тихо и тогда с ней все будет нормально. (Анжела была одета в легкое платье, а Света в легкую блузку и мини-юбку, а обуты они были в туфли на шпильке.) Девочка начала было возмущаться, но затем поняв, что ничего не сможет сделать угомонилась, а потом и совсем освоилась, попросив дам дать померить ей свои туфли. Анжела разулась и сказала: "На, деточка, меряй на здоровье...." Света также разулась. И дамы пошли обыскивать квартиру, переворачивая все вверх дном (вытряхивая спрятанные купюры из страниц книг, из прочих нехитрых тайников)... После того как женщины нашли таки сумму денег общей сложностью 34500 евро и 12350 долларов, они успокоились и уселись на кожаный диван в гостиной отдохнуть...
А в это время девочка подошла к ногам дам и спросила: "А можно мне потрогать ваши ноги?" Дамы слегка обомлели. Света даже сказала: "Что именно, пятку?" Но Анжела заявила: "Да пусть трогает. чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало и не стучало в полицию". И тут девочка дотронулась своими коготками до пятки Светы.... "Ай... щекотно...", - взвизгнула дама.....и отдернула ноги.... И тут девочка взяла левою ногу Анжелы за щиколотку и поцеловала взасос ее ступню.... "Мммм.....приятно.... продолжай.... крошка...". - промурлыкала Анжела. И затем девочка начала вылизывать даме ноги.... Если бы вы могли представить: загорелые, ухоженные, с аккуратным педикюром алого цвета потные женские ступни...... Это было что-то с чем-то. После чего девочка переключилась на ноги Светланы.... В конце концов четыре женские подошвы были начисто облизаны.... И тут девочка резко ущипнула Анжелу за пятку. "Йо......й, - вскрикнула дама, - что ты делаешь", и тут девочка заявила, что хочет оставить туфли женщин себе. Света было начала возмущаться, но Анжела сказала: "Ну и черт с ней, с этой засранкой, она теперь не настучит."
И затем, взяв деньги, красавицы зашлепали по пыльным дворам Кенигсберга к себе по домам, сверкая своими босыми пятками.

Отредактировано ppk (2012-01-24 21:19:18)

Да-а... -_- Эта штука круче, чем "Фауст" Гете. Да-а... совсем засралась тема, если и такое сюда сливают. Недалеко до рассказов серии ХХХ.

Любезнейший ррк, именно для вас, из искреннего уважения, я объясню, отчего я не тороплюсь поднимать планку и взвевать кострами синие ночи. Во-первых, у меня тут много друзей (как я недавно понял, к счастью), но немеряно и врагов (в чем убеждаюсь постоянно). А такой жирный кусок, как фрагмент моей прозы - это просто будет пиршество для стервятников. Вы знаете, почему я бросил писать "Пиршество Босых" и до сих пор в полной мере не могу вернуться к нему? А вот литературного критика Сергея Б. надо благодарить - просто отбил охоту...

У меня ЕСТЬ масса вещей на тему. Более того, сейчас пишу своего рода сиквел "Пиршества". И у меня есть литстраничка ВКонтакте, куда я много чего уже выложил... Там я могу сам себя защитить.
А здесь, простите, при всем уважении к вам, я не уверен в том, что мои интересы будут защищены, в душу - не наплевано и нервы - останутся в порядке.

Morrowind 

В личное?

Чтобы в России стать классиком - надо, как минимум, умереть <_<

Условие необходимое, но не достаточное!

Изд-во HOLMO, Новосибирск, 2012.

Это были пять минут ужаса. Свиридова, известная своей патологической ненавистью ко всем пациенткам моложе двадцати, копалась в ее внутренностях грубо, жестоко, будто разбирала старую кладовку. При этом она ругалась вполголоса, чертыхалась. И наконец, разогнувшись, брезгливо стягивая с руки розовые резиновые перчатки, обронила то ли с разочарованием, то ли с обидой:
— Нет у тебя ничего. Чистая. Гуляй дальше!
— А... это...
— Подмывайся чаще! — резко оборвала она ее. — Тогда и болеть не будет. Гулять-то вы все мастерицы, а вот себя блюсти...
Девушка одевалась за ширмой. Коричневая клеенка ширмы утешающе, робко колыхалась. Когда Юля выходила и уже шуршала фиолетовыми бахилами на пороге, Свиридова мстительно бросила в ее худую спину:
— А детей у тебя не будет. Можешь забыть! Выскребаться не надо было... по третьему разу!
И, раззявив рот, полный золотых зубов, закричала громко да ненужно, только чтобы прогнать с порога эту маленькую сволочь — немой укор ей, до сих пор незамужней: «Сле-е-дущай!!!»
Этот крик догнал Юлию и накрыл, как ударная волна близкого минометного разрыва. Она чуть пригнулась; проходя мимо корзин, содрала с ног фиолетовые бахилы. Шла, шатаясь, шаг сбивался... Как же так? Не будет. Можешь забыть! Ей же говорили: ничего, девка, и не такие рожали... Значит. Значит... Только пройдя мимо дремлющего охранника и оказавшись на теплом, нагретом крыльце, она обнаружила, что вместе с синим мешком выбросила в ящик босоножку с правой ноги. Поэтому и шаталась, и хромала. Юля обернулась. Буквы вывески женской консультации номер какой-то расплывались в контактной линзе слез. Она постояла еще немного, потом меланхолично сорвала с ноги вторую босоножку и бросила ее в стальной зев загаженной урны. Черт с ними. Все, забудь. Не будет.

...Первый раз по бетонным плитам Шевченковского, скользким и неприятным, она шла босой, как Иисус по лестнице на Голгофу, как Жанна д’Арк по коридорам монастыря-тюрьмы. Плевать!
Каменные гробы обступали ее со всех сторон, давили плечами, как в гигантской подземке. Но, не доходя до стальной двери подъезда, Юля внезапно повернула назад.
Она выбрала укромный уголок — в каменной нише. Села джинсами прямо в скопище бычков и мелких, уже жухлых листиков; разбросала ноги в джинсах; нашла в тоненьком портсигаре последнюю сигаретку с травкой, которую хранила на черный день, и высекла из зажигалки синеватое пламя. Дым расширил легкие, облегчил ношу; девушка с ухмылкой посмотрела на свои босые ступни на серо-фиолетовом бетоне, покрытые пылью, — ведь она прошагала так от самой консультации. Что ж... пусть будет так!
Дым поднимался в распаренный воздух столбиком...
Полдень. Разруха. Конец жизни.

---------

Конечно, окрестные сплетники все глаза проглядели, пытаясь увидеть странных хозяев. Однако стекла в машине были затемненные, и только несколько раз люди лицезрели странную парочку, обитающую в особняке. Иногда «кадиллак», который делал крюк, подъезжая к воротам, высаживал пассажиров метров за сто, на дороге, ведущей к детским лагерям. И тогда обитательницы шли через лес по летней, пружинистой от хвои сыроватой земле, по шишкам, спрятавшимся в ее желто-зеленом коврике. Шли босиком. Причем пожилая размахивала своими дорогими туфлями и вовремя снятыми чулками, держа их в руке. А младшая, совсем не похожая на цыганку, одетая обычно в джинсовый сарафан или джинсовые брюки и майку, свободно облегающую худое, подростковое тело, шлепала вообще без обуви. И ветерок развевал ее пышные, волной окатывающие голову черные кудри, которые обрамляли смуглое, с оттопыренными губками, лицо. Только один раз их видели в цветастых многослойных юбках и косынках. Обе шли через лес в сторону табора, в котором шумел праздник (кажется, это был день святого Георгия, которого ромы почитают и как своего святого). Это было настолько удивительно, что их не сразу узнали...

-----------------

В один из первых весенних дней Бено разыскал в общине старую Сану, бывшую тогда самой старшей биби, и сказал ей на ромском:
— Биби Сана, надо принять в общину новую женщину с дочкой. Она не совсем наша... одним словом, ты сама посмотришь! Собери всех биби завтра у моего шатра.
Шатер Бено — на самом деле роскошная армейская палатка командного состава на двадцать три человека — стоял на самом взгорке, перед лесом. Старухи собрались. Бено представил им новое лицо.
Старухи были очень недовольны. Во-первых, это была явно городская женщина, в длинной, но все-таки однослойной юбке и в ботиночках на каблуках; и пусть она на белую блузку накинула цыганский платок да голову убрала в косынку, все равно — чужая! Девочка, которую она привезла с собой, гуляла одна между палаток. Ромского она не знала, дичилась и, как заметили цыгане, несмотря на то, что стоял еще конец апреля и между соснами кое-где лежал снег, гуляла босой. Впрочем, цыган этим удивить было сложно, но молодежь осудила пришлую: вроде уже почти взрослая девка-цыганка, а бегает, как подросток!
Бено обвел черными, шальными глазами собрание, прокашлялся, начал по-ромски, гортанно:
— Люди! Хочу представить вам... нового человека у нас. Зовут ее Мирикла, родом она с Крыма, муж ее был рода влахи, хотя жил в Греции. Я знал старого Антанадиса, когда был совсем ребенком. Антанадис очень помог нам тогда, нашим родителям — там, откуда мы пришли! Сейчас эта женщина селится здесь... рядом с нами. Она воспитывает дочку, Патриной зовут. Просит у всех нас разрешения считаться таборной, но... но... — Бено замялся, — но жить отдельно.
Собрание загомонило.
— А вот пусть тогда к нам приходит, шатер ставит и живет с общиной! — отозвалась какая-то старая цыганка.
Больше ему сказать было нечего, да и не знал он, что сказать. А Мирикла, скромно стоящая позади, у смолистого ствола старой сосны, молчала: перебивать вайду, да еще, не будучи принятой, нельзя! Тут Бено внезапно ощутил на спине необыкновенное жжение и понял, что ниже поясницы его жжет точка, в которой скрестились взгляды Мириклы и этой маленькой чертовки — Патрины. Бено закашлялся, полез рукой за пазуху и начал остервенело чесаться, не в силах унять зуд. Затем опомнился — смешно выглядит — и махнул рукой, буркнул: мол, пусть сама скажет.
Мирикла отделилась от сосны. Бено стоял перед этим на расчищенном участке черной вытоптанной земли, и новенькая ступила туда, в этот круг, причем по пути необъяснимо легко вышагнула из своих ботиночек, оставшись боса, в одних у щиколотки обрезанных колготах. Кто-то понял и ахнул: так, одним движением, новенькая показала им, что не боится отбросить городской лоск свой и что пришла она к ним с открытой душой.
— Люди! — проговорила она, причем на том же сервитском диалекте, что Бено; говорила чисто, только чуть растягивая слова, как все крымчане. — Меня зовут Мирикла. Вы меня видите, какая я есть. Без зла я к вам пришла и без мыслей поживиться за ваш счет. Хочется мне жить рядом с вами, помогать вам, быть нужной общине... но я должна быть одна. Я воспитываю девочку. Патрину. У нее особое назначение... Я должна выполнить его, так как это воля моего мужа, Георгия Антанадиса, и Бога.
И вот так, дерзко поставив имя супруга на первое место, она закончила свою речь, а потом поклонилась низко-низко — до самых пальцев ног, вцепившихся в эту землю.

Отредактировано IGOR-REZOON (2012-08-12 08:27:43)