Как известно, в художественном тексте должны чередоваться следующие блоки:

1. Описания природы, города и т.д.
2. Описания персонажей
3. Речь персонажей
4. Слова автора

Чтобы передать в тексте особенности Голландии 2-й половины 16 века, надо продумать, какие именно особенности её характеризуют, и посредством каких средств это можно сделать.

Описания природы и города. В писательском ремесле существует такой приём: описывать явления природы так, будто они одушевлённые: «море вздыхало», «безразличная луна лила тусклый свет...», «лес встретил путников суровым шумом ветвей...» и пр.  В воображении читателя возникает картина этого явления.

В данном случае надо составить список качеств Голландии, которые мы хотим сообщить читателю посредством описаний природы.

То же самое и в описании городов.  Помнишь, в «Преступлении и наказании» у Достоевского — образ Петербурга. Описание города создаёт у читателя нужное автору настроение. В Голландии можно описать грязь улиц, на фоне которых, например, изысканные одежды знати смотрятся нелепо.

Описания персонажей, в которых несколькими деталями отразить особенности их характера. Например, фразы из моего правленного отрывка «Фюрстнер надел фуражку. Подойдя к зеркалу, взглянул на своё отражение, одёрнул мундир.» дополнить так: «...и сдул с плеча пылинку». Этой деталью подчёркиваем педантичность героя. Но здесь надо подумать, какие именно черты, характерные для голландцев, мы сообщаем читателю. Педантичность или механичность - это свойства характера только героя или большей части голландского народа?

Речь персонажей. Она учтива или груба? Персонажи безразличны и холодны друг к другу, или человеческое в них всё же проскальзывает? Они говорят только на общие темы, как это принято на Западе, или, как это принято в России, выражают своё мнение, когда их о нём не спрашивают; невольно рассказывают и о себе, и о других людях (соседях, своей семье, своих знакомых)?

Слова автора. Автор может напомнить читателю о каких-то событиях из истории Голландии — кровавых или героических (жестоком подавление бунта, войне с соседями, указе короля о борьбе я антисанитарией и пр.). Сделать это кратко в пределах одного абзаца, например:

«Это напомнило ему прошлогодние события в Амстердаме, когда королевские войска без сантиментов разогнали толпу горожан, пришедших к дворцу монарха. Стоны раненых, крики обезумевшей толпы и окровавленные булыжники мостовой были невыносимы».

В общем, схема простая. Подумать:

1. Что мы хотим донести до читателя
2. Как мы можем это сделать

В повествовании о России действовать по этой же схеме.

Отредактировано Палыч (2017-08-22 20:20:11)

Насколько я поняла--действие происходит между мировыми войнами, потому что вице адмирал Фюрстнер руководил голландским ВМс в 1940 году, а ремесленные училища организовали в Советской России в 1930-ые годы. Правда упомянутый лепрозорий под Питером кажетмя уже в 1920-ые годы был закрыт, потому что обслуживал в основном эстонских прокаженных--в начале 20 века в Эстляндии была вспышка проказы...Когда Эстния отделилась Петрограду незачем стало их лечить.

Вот смотри--есть фильм "Операция "Валькирия" про попытку убийства фюрера и гос переворота в Германии силами группы Вицлебена и фон Штауффенберга: там правильно показано, что Клаус Мария Шенк граф фон Штауффенберг--истинный католик, переживает за гибель евреев и попрание немецкой воинской чести фашистами. "Шенк" по немецки, кажется, "Кравчий"--есть такой чин при немецко дворе и папа главного героя, действительно, заниал высокий пост при дворе королей Вюртемберга. Биография просто рисуется на экране сама...Но, пока Клаус Мария был с рукой и глазом он думал и писал иначе. чем фантазирует про него католический американский сценарист--потому что Клаус Мария был современным немецким человеком и рост уже при нацизме, а не при вюртембергском дворе...Он описал в дневнике  свое мнение о Польше после компании 1939г: "Население — невероятный сброд. Много евреев и полукровок. Этим людям хорошо, когда ими управляешь кнутом. Тысячи заключенных пригодятся для сельского хозяйства Германии. Они трудолюбивы, послушны и нетребовательны..." При всем этом он был человеком, перед которым можно преклоняться, крикнул на своем расстреле нацистами "Да здравствует священная Германия!", но, если написать обэтом чисто по-русски или снять чисто по-американски--может получиться чистый "любовный роман". Чем опасны любовные романы--они создаются по каким-то лекалам, но безвсякого  учета фактического материала--американки-писатеьницы из глубинки почему-то любят писать про английских аристократок, жизнь которых они абсолютно не представляют, английские писательницы живописуют жизнь американских героинь, не представляя даже какой штат США с чем граничит...Знаешь, сколько я таких романов перечитала...Мне кажется, хороший роман должен уметь мимикрировать--замечтельно, если Тебе будет казаться, что эту главу перевели с голландского, а не написали на русском. Я не пртив художественной правды--пусть ее диктует автор: когда итаешь "Америку" Кафки--ты понимаешь, что это роман не об Америке, а об ощущении австро-венгерского еврея от Америки. Но, все же каждая страница тебе говорит--это роман об Америке, а не про Прагу...На это все должно работать--мы же с Тобой чувствуем, что немецкоговорящий адмирал не пихорашивается на галазах у подчиненных--он этим уронит свое реноме, он постоянно думают о своем реноме, значит, и картинно по русскм нельзя писать об этом--иначе получится отнюдь не голландский и даже не немецкий адмирал, а советский. Даже служебно вставленные описания должны быть фактически безупречны. Тогда книгу переведут и на голландский язык, и на русском она будет активнее читаться. Я против ремесла в литературе, искусство должно быть искусством, а реализм должен помогать его создавать. Читаешь "Кулау-прокаженный" Джека Лондона--веришь каждому слову, хотя он, наверное, и близко не был на Молокаи, и не гаваец по национальности...

Оля, ты путаешь одно с другим. Прежде написания произведения или съёмки фильма писатель решает, в каком жанре он будет писать — это любовный роман, приключенческий роман, ужасы, боевик, трагедия, драма и пр. Про этого Клауса Марию можно написать книгу и снять фильм в любом из этих жанров, и всё будет восприниматься правдой.

Но ты как историк знаешь, что откопать и тем более полностью представить себе историческую правду невозможно даже историку. Я уж и не говорю о читателях-дилетантах. В художественное произведение вкрапливаются факты. Если всё полностью будет основано на фактах (что в принципе невозможно, т.к. всех фактов мы не знаем и никогда не узнаем), это будет не художественная литература, а монография.

По-русски (т.е. на русском языке) можно написать и ужасы. Но, как я тебе писал, наш взгляд на жизнь Клауса Марии всё равно будет русским, хоть ты тресни. Писатель пропускает события, замысел и образы персонажей через себя, т.е. через культуру и мировоззрение, которые он впитал. По-другому не бывает: нет ни одного человека вне культуры. Ты же сама об этом пишешь:

Даже постановка проблемы в произведении зависит от той или иной культуры. Подумай, почему в русской классической литературе нет ни одного положительного героя, а у американцев есть? Сравни, например, героев Гоголя и Достоевского с героями того же Джека Лондона. Наш герой всегда проблемный.

Любое произведение — это не слепок с действительности, потому что какова на самом деле действительность, не знает никто. У всех свой взгляд. Я уже упоминал произведения Шопенгауэра «Мир как воля и представление» и Канта «Критика чистого разума» («вещь в себе»). Поэтому то, о чём ты пишешь, — это вопрос не литературоведческий и не художественный, а философский.

Если в литературном произведении о реальном мире не учитывается фактический материал, то это, конечно, халтура. Многие люди в своём деле — двоечники, что поделать, и писатели — не исключение.

Если ты хочешь создать читателю впечатление, что произведение — это перевод с другого языка, ты должна подумать, в каких деталях это будет выражаться. Пожелания — это здорово. Вопрос в том, как их отлить в хороший текст. А это техника писательства, против которой ты выступаешь.

Я уже писал, что правил текст твоего друга чисто технически, пытаясь внести в него то, чего в нём не было, но без чего нельзя было обойтись — описания обстановки кабинета и описания персонажей.

Для этого, в частности, я придумал, что у адмирала время от времени побаливает печень из-за перенесённой желтухи. Читатель сразу видит перед собой его нахмуренное страдальческое лицо, т.е. представляет его себе живым человеком. Это обычный писательский приём.

Зачем, по-твоему, Конан Дойл придумал, что Холмс курит трубку? Ведь курение  трубки не влияет на раскрытие героем преступлений. Если бы Холмс совсем не курил, преступления всё равно бы раскрывались, как раскрывались бы, если бы Холмс не играл на скрипке. Это азы теории литературы.

Тогда скажи, что такое искусство. Это голое творчество «на порыве»? Если так писать картины или тексты, получится фигня. Не веришь — попробуй сама.

В живописи правила перспективы и сочетания цветов непреложны. Это законы искусства, которые тебе так не нравятся. Непреложные законы есть и в литературе, и в кино, и в театре.

Поскольку сценарий и пьеса строятся только на диалогах без описаний и рассуждений автора (есть только авторские ремарки), то сценарии писать быстрее. Объём сценария фильма полного метра  или одной серии сериала составляет в среднем 80-100 листов. Текст форматируется определённым образом и пишется шрифтом определённого размера. Т.е. на листе текст не располагается от левой рамки до правой, как, например, в рефератах.

Зато при отсутствии описаний и всего прочего, в сценарии как нигде видна задаваемая изначально жёсткая схема. Ради интереса почитай любой учебник по написанию сценариев, их в Интернете много. В каждом из них изложено обязательное  требование — наличие т.н. «поворотных пунктов» в развитии истории. Могу ошибиться, но, по-моему, 1-й поворотный пункт должен быть на 8-й минуте сценария. Время последующих поворотных пунктов в рассказываемой истории тоже чётко прописано.

Минуты в тексте сценария рассчитываются легко: сценарий форматируется определённым образом (обозначение локаций, отступы в тексте, шрифт, расположение реплик персонажей, авторских ремарок и пр.) для того, чтобы чётко выполнялось правило: 1 лист сценария равен 1 минуте экранного времени. Посмотри, например, длительность каждого фильма про Каменскую. Там не то что до минут, иногда даже до секунд совпадает длительность разных серий. То же самое в сериале «Детективы», который сейчас идёт по 5-му каналу. Загляни, например, на ютуб, там всё это выложено без реклам и с обозначением длительности ролика.

Не пользуясь в искусстве теорией, а полагаясь только на «порыв», у тебя не получится никакого фильма. А если ты и снимешь какую-нибудь фигню, никакой телеканал у тебя твой «шедевр» не возьмёт, потому что каналы берут или заказывают фильмы и серии сериалов определённой длительности с точностью до минут.

Телеканалы должны чётко выстраивать сетку вещания, впихивая в фильмы и передачи рекламные ролики определённой продолжительности, выпуски новостей, выходящие в фиксированное время, и т.д. Это трудная кропотливая работа — связать всё вместе, и без системного подхода здесь обойтись нельзя.

Отредактировано Палыч (2017-08-24 12:39:50)

Этот рассказ был написан мной много лет назад  под впечатлением от произведений маркиза де Сада. Действие происходит во Франции середины XVIII века. Азартный карточный игрок Анри просыпается в незнакомом месте и начинает понимать, что желая взять реванш после проигрыша, он проиграл всё, даже собственную жизнь. Но ему предоставляют возможность сыграть ещё раз, только ставка в этой игре слишком высока и не совсем обычна.
Реванш. Игра с дьяволом. 

Анри проснулся от того, что долго лежал в неудобном положении, поэтому его плечи и спина не просто затекли, а уже начали болеть. Подняв свою голову, которая лежала на локте левой руки, он попытался понять, где именно находиться в этот момент. Незнакомая комната была слабо освещена лучами солнца, которые с трудом проникали сквозь грязное стекло небольшого зарешеченного окна, которое находилось почти под самым сводчатым каменным потолком. Он попытался осмотреться по сторонам. Судя по всему, это был подвал какого то старинного особняка или замка. Анри сидел в грубо сколоченном деревянном кресле с высокой спинкой и подлокотниками за массивным дубовым столом, на краю которого только что лежали его руки и голова. Он попробовал подняться со своего места, но сразу же почувствовал, что не может встать полностью. Сделать это ему не позволили кандалы, которыми были скованны его руки. Массивная железная цепь кандалов была продета под правым подлокотником кресла, на котором он сидел. Само кресло было жестко прикреплено к деревянному основанию, стоящему на каменном полу подвала. Поняв, что встать в полный рост он не сможет, также, как и сдвинуть кресло со своего места, Рене ничего не оставалось сделать, как снова сесть на своё прежнее место. Попытавшись распрямить свои тоже изрядно затёкшие ноги, вытянув их вперёд, он сразу почувствовал, как грубые железные браслеты врезались в его лодыжки. Взглянув вниз, он увидел, что его ноги тоже скованны массивными железными кандалами, цепь которых была обёрнута вокруг правой ножки кресла. 

– Наверное, вчера я сделал нечто ужасное, и меня посадили в тюрьму. 

Это было первой мыслью, промелькнувшей в его голове. Он попытался вспомнить подробности вчерашней ночи, но у него ничего не получалось. В голове всё путалось от большого количества выпитого вчера вина. Всё, что он смог вспомнить, это как он сел за карточный стол напротив незнакомого ему странного пожилого господина в чёрном камзоле, и то, что он, похоже, проиграл ему все свои деньги до последнего су. Почувствовав, что на его ногах нет обуви, он с ужасом подумал: 
– Неужели я проиграл вчера даже свои башмаки! Или их сняли тюремщики, когда надевали оковы. Даже если так, то едва они вернут их мне обратно. 
От этих мыслей его оторвал жалобный стон, прозвучавший совсем рядом. Анри повернул голову вправо. В том месте, откуда начали доноситься стоны, была только каменная стена, на которой висело большое деревянное распятие. На это место почти не попадал свет, поэтому Анри сразу не обратил на него внимание. Да и в сложившейся ситуации распятие меньше всего его интересовало. Но сейчас, когда его глаза привыкли к полумраку он снова взглянул в сторону этого странного распятия, которое висело совсем рядом со столом. Ему показалось, что прибитая к кресту деревянная фигура Иисуса начала шевелиться, и стоны исходят именно от неё. 
– Наверное, я вчера совсем потерял рассудок, и меня заперли в лечебнице для буйно помешанных! 
Подумал он. Эта мысль многое объясняла: и то, что он не помнит подробностей вчерашней ночи, и то, что сейчас закован в цепи, и то, что на нём нет обуви. Но неугомонная фигура Христа начала стонать и шевелиться всё сильнее. 
– Наверное, сейчас у меня приступ. Только с чего бы это! Я ведь никогда не был особенно религиозным. Даже не помню, когда в последний раз был в церкви. 
Снова подумал он. Но именно в этот момент ему отчётливо послышалось, что распятие назвало его имя. И что окончательно добило его сознание, было то, что этот голос показался ему хорошо знакомым. Будучи не в силах более выносить это наваждение, Анри снова попытался подняться со своего места, чтобы лучше рассмотреть это странное говорящее распятие, которое находилось совсем рядом с ним. Это удалось ему настолько, что он даже смог прикоснуться своим носом к левой ноге висящей на кресте фигуры. Но едва прикоснувшись, он сразу отпрянул, как будто от удара по лицу. Вместо ожидаемого прикосновения к дереву кончик его носа почувствовал живую плоть. Если бы Анри не успел зацепиться локтем левой руки за край стола, то он сразу упал на каменный пол. 

– Как же, живой Иисус! Наверное, я окончательно спятил! 

Снова подумал он, но железный холод и тяжесть оков, давящих на запястья и лодыжки, прохлада каменного пола, которую он чувствовал своими ногами, на которых остались лишь шелковые чулки, и то, что он лишен возможности встать в полный рост, продолжали напоминать ему о том, что он всё ещё находиться в реальном мире. Понемногу успокоившись, он решил ещё раз попробовать не только ещё раз дотронуться своим носом до ноги Иисуса, но и попробовать её языком на вкус. 
– Два органа чувств сразу не смогут обмануть человека, даже если он совсем сумасшедший! 
Подумал он, и ещё раз потянулся к распятию. На этот раз прикосновение уже не было для него неожиданностью. Но результат был ещё более ужасающим, чем он мог даже предположить. И чувствительным кончиком своего носа, и своим языком, и даже своим обонянием он почувствовал кожу живой ноги, причём ноги женской. Более того, он очень хорошо знал и этот вкус, и этот запах и ни за что не спутал бы их ни с какими другими. Это был аромат ухоженных ножек его содержанки Мими. 
– Уж лучше бы я действительно сошел с ума! 
Снова подумал он, ужаснувшись своей страшной догадке. Дав себе пару минут для того, чтобы успокоится, он попытался посмотреть снизу вверх, чтобы окончательно удостовериться в своём страшном предположении. Его глаза уже привыкли к тусклому освещению подвала настолько, что он смог наконец это сделать. 
Телом, висящем на кресте вместо деревянной фигуры Иисуса действительно была Мими. Миниатюрные ступни её милых, почти детских, ножек были вставлены в железные дугообразные скобы, вбитые с противоположных сторон деревянного основания креста и привязаны к нему кожаными ремешками, обёрнутыми вокруг лодыжек и продетых в железные кольца. Это было сделано таким образом, что колени были полусогнуты и разведены в разные стороны. Её руки были привязаны к перекладине креста возле плечей, локтей и запястьев. Пальцы каждой руки тоже были вставлены в дугообразные скобы, не позволявшие сжать ладонь в кулак. Кроме этого, её туловище было притянуто к основанию креста кожаным ремнём, обёрнутым вокруг её тонкой талии. Кроме того, её волосы, собранные в тугой узел, были прибиты длинной шпилькой к деревянному основанию, что не позволяло ей даже наклонить голову. Единственное, что слегка утешило Анри было то, что кроме этой шпильки в волосах никаких других острых предметов в теле своей возлюбленной он не увидел. Её милый маленький ротик был буквально разорван ужасным кожаным кляпом, сквозь который доносились лишь слабые жалобные стоны. Мими действительно пыталась назвать его по имени, очевидно, прося о помощи. Но Анри не мог даже дотронуться но неё рукой, этого не позволяли сделать оковы. Единственное, что у него получилось сделать, это ещё раз прикоснуться кончиком языка к большому пальцу её ноги. Но при попытке сделать это он едва снова не рухнул на пол за счёт неудобного положения, которое оковы придали его телу. Ему с трудом удалось снова сесть в кресло. 
– Тот, кто задумал всё это, знал, что делает. Не знаю, за что он решил заставить меня страдать, но бедная Мими здесь причём? Она ведь ещё почти ребёнок и в жизни не сделала никому ничего плохого. 
Анри вспомнил тот самый момент, когда он купил её ещё ребёнком у её же собственной матери. Тогда обе они умирали от голода, прося милостыню на улицах Марселя. Он тогда возвращался к себе домой после хорошего выигрыша, шел по улице даже не глядя по сторонам, только смотря себе под ноги, чтобы не наступить в нечистоты, которые стекали прямо по мостовой. И вдруг вместо этой мерзости, плывущей вместе с потоками дождевой воды то здесь, то там, он увидел очаровательную пару женских босых ножек. Когда он поднял глаза, увиденное его несколько разочаровало. Несчастная исхудавшая девочка, почти ребёнок, внешне мало походила на тех женщин, с которыми Анри привык иметь дело, особенно имея деньги в кармане. Но когда к нему подошла её мать, сильно похудевшая женщина в старой поношенной одежде, но ещё сохранившая остатки былой красоты, он невольно стал сравнивать её с дочерью. Этот ещё не раскрывшийся бутон обещал в будущем расцвести в очень красивый и привлекательный цветок. Поэтому, когда мать Мими попросила взять её дочь в услужение, Анри почти без колебаний отдал этой бедной женщине несколько только что выигранных в карты монет и взял девочку за руку. С этого момента жизнь изменилась для них обоих. Мать Мими он с тех пор больше ни разу не встретил, хотя не раз потом целенаправленно обходил улицу за улицей, в надежде встретить её. Он хотел взять её в служанки, чтобы она снова смогла быть рядом с дочерью, но так и не смог разыскать её. Хотя Анри тогда было всего 26 лет, и по возрасту он не годился ей в качестве отца, но почему то первоначально он испытывал к ней чувства именно как к своей дочери. Лишь почти два года спустя, когда Мими повзрослела и сама потянулась к нему в поисках любви и ласки, он ответил на её чувства. С этого момента она стала единственной женщиной в его жизни. Таких чувств он прежде не испытывал ни к одной женщине, из тех, кого встречал ранее. Он словно стал другим человеком. Но единственное, что общение с Мими не смогло изменить в нём, то это его страсть к азартным играм. Теперь, в этот самый момент он осознал, что именно эта пагубная страсть привела к тому, что он сейчас наказан столь ужасным и изощрённым образом – обречён видеть свою любимую женщину распятой на кресте и быть не в состоянии хоть чем то помочь ей. 
Как будто в ответ на его мысли железная дверь, ведущая в подвал, со скрипом открылась, и в помещение вошли двое мужчин. Одним из них был тот самый странный господин в черном камзоле, другой, свирепого вида верзила в ливрее, скорее всего, его слуга. 
– Какого дьявола вы себе позволяете! Я – дворянин, и со мной никто не в праве так обращаться. 
В приступе бессильной ярости Анри попытался встать со своего места, насколько это позволяли оковы, но со стороны это выглядело так, что он, как слуга, попытался стоя приветствовать своего господина и даже поклонился ему. Осознав это, Анри сам снова сел на своё место, и уже сидя продолжил: 
– Сударь, потрудитесь объяснить, по какому праву вы позволяете себе издеваться надо мной и моей девушкой? 
Господин в черном камзоле спокойно сел в роскошное кресло, стоящее по другую сторону стола. Его слуга занял место позади кресла Анри. Ходя он стоял на расстоянии вытянутой руки от спины Анри, его молчаливое присутствие ощущалось настолько, что вызывало дрожь. Анри попытался подавить в себе это чувство и вести себя, как подобает дворянину. 
– Наверное, вы меня не расслышали, сударь! Прикажите немедленно освободить меня и мою невесту, после чего я вызываю Вас на дуэль! Вы не только унизили меня и мою будущую жену, но и оскорбили мои чувства христианина, превратив символ веры в дьявольское орудие пытки. Я требую удовлетворения! 
Выслушав без проявления каких либо эмоций столь пламенную тираду в свой адрес, странный господин после непродолжительной паузы всё же ответил ему: 
– Вы требуете отпустить вас и вашу невесту? Спрашиваете, по какому праву я вас здесь держу? Хорошо, я отвечу, хотя и не обязан этого делать. Вчера вечером, когда вы играли со мной в карты и проиграли мне все ваши деньги, желая отыграться, вы поставили на кон свою содержанку и проиграли и её тоже. После этого, снова пожелав отыграться, вы поставили на кон себя, и снова проиграли. Будь вы благородным человеком и дворянином, вы бы так не поступили. Теперь вы – мой раб, и ваша бывшая содержанка тоже. Поэтому я волен поступать с вами обоими, как со своими рабами. Надеюсь, теперь вы получили удовлетворение? 
– Я получу удовлетворение только тогда, когда встречусь с вами на дуэли со шпагой в руке. Хотя выбор оружия по праву за вами, потому что это я вызываю вас на дуэль! 
– Вы больше не дворянин, а принадлежащий мне раб, у которого нет права вызывать на дуэль своего господина. 
– Мы с вами сейчас в Марселе, а не на островах Новой Франции! У вас нет права лишить меня дворянства! Это вправе сделать только сам король, и то при наличии достаточных оснований. 
– Вот видите, что то вы всё же запомнили, хотя и были вчера изрядно пьяны. Но я вам всё же напомню: каждый, кто отправляется на острова Новой Франции, заключает контракт, в котором обязуется два года быть рабом своего господина, который его туда привезёт. 
– Но я не собираюсь отправляться на острова Новой Франции! 
– Тем не менее, вчера ночью вы собственноручно подписали контракт, в присутствии трёх хорошо знакомых вам людей, причём одним из них был нотариус. К стати, в этом же самом контракте есть пункт, в котором прописано, что в случае вашего отказа добровольно проследовать со мной на острова, я имею право использовать оковы. Так что всё вполне законно. Насколько я знаю, король тоже не возражает против законности этого метода освоения островов Новой Франции. 
Только теперь до Анри начал доходить весь ужас сложившейся ситуации. Он не просто проиграл все деньги, он потерял всё, и теперь полностью зависел от прихотей этого странного человека, сидевшего сейчас напротив него. Насколько ужасными и изощрёнными они могут быть, можно было судить по бедной Мими, висящей на кресте. Уловив обращённый к кресту взгляд Анри, его новый господин ответил: 
– Можете не беспокоиться на счёт оскорбления ваших религиозных чувств. Этот крест всегда был орудием пыток и никогда не являлся предметом поклонения. 
Хотя Анри уже прекрасно понимал, что просить такого человека о чём либо было совершенно бесполезно, он всё же решил попробовать: 
– Можете делать со мной, всё, что пожелаете, только отпустите её, ради Христа! 
– О боге вам, молодой человек, следовало думать раньше, до того, как поставили её на кон, как породистую собаку или лошадь. Если бы вы действительно к ней относились, как к своей невесте, то никогда так не поступили. Для вас она была такой же рабыней, купленной за деньги, выигранные в карты. 
– Откуда вы это узнали? 
– Вы сами мне об этом сказали вчера, когда я спросил о том, по какому праву вы ставите её на кон! 
– Сейчас я искренне сожалею об этом. 
– Я в этом не сомневаюсь. Но сейчас ваше раскаяние, пусть даже искреннее, ничего не изменит. 
– Но я могу сейчас хоть что то для неё сделать? 
– Да, конечно можете. Поэтому я и пришел сюда. 
– Что мне нужно сделать? 
– Я предлагаю сыграть со мной ещё раз! 
– Но мне больше нечего поставить на кон! У меня нет ни единого су, и даже я сам более не принадлежу себе. 
– Сыграем на это! 
Господин в чёрном камзоле развернул лежащий перед ним свёрток из мешковины. В нём находились длинные витые кованные гвозди и молоток. 
– Что вы собираетесь делать с этим? 
– Вы всё и так прекрасно поняли. Если выигрываете вы, я отпускаю её, если выигрываю я, то забиваю один гвоздь. 
– Куда забиваете? 
Анри ужаснулся от страшной догадки. 
– Начну, например, с её правой руки. Хотя можно и с левой, какая в этом разница. 
– А если я откажусь с вами играть? 
– Разве не вы только что просили об одолжении? 
– Но я не думал, что это будет так ужасно! 
– Можете мне поверить, молодой человек, это далеко не самое ужасное из того, что я могу придумать. 
– Тогда почему вы не сделаете это просто так, зачем вам играть со мной в карты? 
– Конечно, могу сделать и просто так. Но тогда у неё и у вас не будет ни одного шанса. Вы хотите этого? 
– Нет, не хочу! 
– Тогда перейдём к делу. Раздавайте карты. 
Лакей положил на стол перед Анри новую нераспечатанную колоду. Анри начал раздавать карты. 
– Я всегда играю честно, но сразу предупреждаю вас, молодой человек, что ваши шансы не велики, хотя вы и слывёте лучшим игроком этого города. 
Карты ложились на стол одна за другой. Когда Анри уже начало казаться, что поединок выигран, три козыря легли поверх его карт. Лоб Анри покрылся холодным потом. 
– Может, мы сыграем ещё раз? 
Попытался попросить он. 
– Да, разумеется, сыграем, но только уже на её левую руку. 
Стоящий за спиной Анри огромный лакей положил свои тяжелые руки на его плечи, прижав его к спинке кресла. Анри даже не пытался сопротивляться ему, понимая, что будь он даже не закованным в кандалы, всё равно не справился бы с этим верзилой. Странный господин, тем временем, наступив сначала на сиденье своего роскошного кресла, забрался на стол, затем взял в руки молоток и один гвоздь. Хотя сам он был невысокого роста, но стоя на столе, он без труда доставал до привязанной к перекладине креста правой руки Мими и приставил остриё гвоздя к её раскрытой ладони. Когда он приблизил к шляпке гвоздя молоток, Анри от ужаса зажмурил глаза. Но даже с закрытыми глазами он слышал и зловещие удары молотка, и стоны несчастной Мими. Когда удары молотка прекратились, а стоны начали стихать, Он, наконец, решился открыть глаза. Этот ужасный человек всё ещё стоял на столе, слизывая языком тонкую струйку крови, стекавшую вниз по ладони бедной Мими, из которой торчал не до конца вбитый гвоздь. 
– А вы оказывается, трус! Молодой человек, посмотрите, это же так приятно! Разве хотя бы одно изысканное вино может сравниться с этим! 
Анри только теперь начал осознавать, насколько страшным человеком был его противник в этом карточном поединке. Но отступать было некуда, надежда была только на выигрыш, и на то, что даже после него этот человек сдержит своё обещание и отпустит несчастную девушку. Как будто прочитав его мысли, странный господин ответил: 
– Как видите, я специально забил гвоздь не до конца. Я сделал это для того, чтобы в случае вашего выигрыша его можно было извлечь, не повредив девушке руку. Я всегда делаю это очень аккуратно, чтобы не повредить костей. Это древние римляне забивали гвозди прямо в запястья. После этого человек становился калекой, даже если его снимали с креста. Поэтому они никогда не снимали людей с креста живыми. Это они считали своего рода гуманизмом. Я более гуманен, чем они. Если она останется в живых, то не будет калекой. Раны в плоти быстро заживают, если кости остались неповреждёнными. Так что вам пока есть за что сражаться. 
– Если честно, я бы предпочёл сразиться с вами со шпагой в руке, а не за карточным столом. 
– В этом случае у вас было бы гораздо больше шансов одержать победу. 
– Скажите, зачем вы со мной играете? Ведь вы и так смогли бы сделать всё, что пожелаете? 
– Да, конечно, всё мог бы сделать и без этого. Но мне нравиться играть в карты, а вы достойный противник. Зачем лишать себя одного удовольствия, когда можно получить сразу два? 
– Но вы ведь всё равно всегда выигрываете? 
– Я выигрываю часто, но не всегда. Иначе бы я не играл в карты. Какой смысл играть, если всегда выигрываешь? 
– Значит, шанс у меня всё же есть? 
– Разумеется, есть. Ну что, продолжим игру? 
Анри ничего не оставалось делать, как согласиться. Но удача окончательно отвернулась от него. То, что происходило дальше, было страшнее самого страшного кошмара – ложащиеся на стол карты, иллюзия выигрыша, затем отчаяние, зловещие удары молотка и стоны несчастной Мими. Когда этот негодяй забивал последний гвоздь в её левую ногу, она вдруг перестала стонать, наверное потеряла сознание от боли. Будучи не в силах вынести этого, Анри со всей силы, на которую был способен, ударился головой об край стола. 
Когда он снова пришел в себя, странного незнакомца и его ужасного слуги уже не было в помещении. Сам он по прежнему, был прикован к креслу. Его голова была перевязана какой то тряпкой, но с его лба всё равно тонкой струйкой стекала кровь. Он с ужасом подумал о несчастной Мими. Она висела на кресте, не издавая стонов и не подавая никаких признаков жизни. Вспомнив, что оковы позволяют ему прикоснуться к её левой ноге, Анри попробовал это сделать. Дотронувшись кончиком языка до того места стопы, из которого торчал гвоздь, он почувствовал вкус её крови. Она уже стала сворачиваться, но была ещё тёплой. 
– Слава богу, значит, она ещё жива. 
Подумал он, и сразу же ужаснулся собственным мыслям. В таком положении единственное, о чём стоило просить бога, это о быстрой смерти для неё, да и для себя тоже. Но в планы человека, который всё это устроил, быстрая смерть для них обоих уж точно не входила. Этот ужасный человек сейчас получает ни с чем не сравнимое удовольствие от вида физических страданий несчастной Мими, и от бессильной ярости и запоздалого раскаяния самого Анри. Конечно, как он мог забыть, этот негодяй ещё и празднует сейчас свой очередной выигрыш в карточной игре! 
Но постепенно до его сознания стало доходить, что во всём этом виноват не только этот странный незнакомец, но в первую очередь, он сам. 
– Господи, я понимаю, за что сейчас ты караешь меня, я это заслужил. Но почему за мои грехи страдает сейчас этот несчастная девушка? Если крест для неё, это пропуск в рай, а моё наказание – лишь угрызения совести, за то, что по моей вине так поступили, тогда какая же ты жестокая и несправедливая скотина! Делай со мной, что тебе угодно, только помоги сейчас ей! 
В своём отчаянии Анри не заметил, что он произносит свои проклятия вслух, и что странный незнакомец и его слуга уже давно снова стоят за его спиной. 
– Не вы первый, и не вы последний человек, который начинает проклинать Бога при подобных обстоятельствах. Но на этот раз если не сам бог, то я уж точно услышал ваши молитвы, поэтому готов дать вам ещё один шанс, точнее, даже целых два шанса отыграться. 
– Но на что вы предлагаете сыграть сейчас? 
– На тех же самых условиях. Пара гвоздей у меня ещё осталась. 
– Я не понимаю вас. Разве вам недостаточно того, что вы уже сделали с этим несчастным созданием? Возможно, она уже мертва! 
– Нет, она жива, просто я дал ей воды с небольшим количеством опиума, и сейчас она почти ничего не чувствует. Но речь сейчас не о ней. Кажется, вы говорили, что хотите испытать то, что испытывает сейчас ваша подруга? 
– Я не понимаю, о чём вы сейчас? 
– Вы прекрасно всё понимаете. Если вы проиграете сейчас, мой слуга забьёт гвоздь в вашу правую ногу. 
– А если я выиграю? 
– Тогда я отпущу вас обоих. Так вы будите играть, или нет? 
– Вы говорили о двух шансах? 
– Да, конечно. У вас две ноги, у меня два гвоздя. Хотя ваши ноги для меня изначально никакого интереса не представляли, но я не могу оставить ваши мольбы без ответа. 
– Что будет, если я снова проиграю дважды? Ведь вы играете со мной, я играю с вами, но она не должна страдать в случае моего проигрыша. 
– Я согласен с вами, это уже будет несправедливо. Поэтому я обещаю, что освобожу её, даже если вы проиграете мне дважды. Но вы сами навсегда останетесь в этом подвале, прибитым гвоздями к основанию этого кресла. Как вам такие условия? 
– Я согласен на них. Но если даже вы её отпустите, что с ней будет дальше, кто о ней позаботится? С такими ранами она всё равно не выживет? 
– Я отвезу её в монастырь кармелиток и пожертвую им все те деньги, которые вчера у вас выиграл. Там её вылечат и окажут достойный приём. 
– Тогда я согласен играть с вами. 
– Неужели вы не боитесь остаться навсегда в этом подвале, прибитым гвоздями к полу? 
– Даже если произойдёт именно так, то я это заслужил. 
– Тогда приступим к игре. Раздавайте карты. 
Анри заранее знал, что снова проиграет, но его это уже почти не волновало. Главным в этот момент был шанс спасти Мими. Партия длилась недолго, козырные карты незнакомца снова легли по верх каре, выложенного на стол Анри. Незнакомец молча кивнул своему слуге. Тот также молча наклонился к ногам Анри и аккуратно снял с его правой ноги шелковый чулок. Через несколько мгновений раздались зловещие удары молотка, и жуткая боль пронзила не только ногу Анри, но и как ему показалось, всё его тело. Даже после того, как удары молотка прекратились, боль не стихала. Ему потребовалось ещё несколько минут, чтобы свыкнуться с ней. Сидящий напротив него незнакомец с безучастным выражением лица наблюдал за его страданиями, которые его явно не интересовали. Лишь когда по выражению лица Анри он понял, что тот снова способен разговаривать, он столь же безучастно спросил: 
– Ну что, можно продолжить игру? 
– Хорошо, я готов. Только сейчас вы раздаёте. 
– Вы думаете, так у вас будет больше шансов выиграть? 
– Меня сейчас это меньше всего волнует. Шансов выиграть у меня не было изначально. Меня больше тревожит другое – выполните ли вы своё обещание позаботиться о Мими. 
– Я всегда держу своё слово. 
Анри, практически не глядя, выложил на стол своё каре. Его противник, практически не изменив выражения своего лица, выложил на стол свои карты. 
– Что же, могу вас поздравить, на этот раз вы полностью отыгрались. И так, с кого из вас сейчас начнём вынимать гвозди? 
– Пожалуйста, начните с неё. 
Незнакомец снова молча кивнул своему слуге. Тот тремя привычными движениями снял со стены крест вместе с прибитой к нему девушкой и положил его на стол. Затем он принёс клещи и начал выдёргивать гвозди сначала из рук, потом из ног девушки. Из открывшихся ран снова начала струиться кровь. Закончив с Мими, он нагнулся к ноге Анри. Острая боль, поднимающаяся снизу вверх, снова пронзила всё его тело. Но Анри она уже не сильно беспокоила. Он всё ещё не был уверен, что зловещий незнакомец выполнит своё обещание и отпустит их обоих. Но его опасения оказались напрасными. В подвал спустился человек с саквояжем, очевидно, врач, который явно уже давно ожидал момента, когда потребуется его вмешательство. Он довольно быстро обработал все раны Мими, потом занялся ногой Анри. После того, как его работа была завершена, он также молча удалился. Странный незнакомец снова молча кивнул своему слуге, и тот положил на стол возле Анри ключ и кошелёк. 
– Это ключ от ваших оков. В этом кошельке лежат все деньги, которые вы мне вчера проиграли. Надеюсь, что вы никогда больше не сядете за карточный стол. Возле дверей вас ждёт карета. Не думаю, что вам сегодня захочется возвращаться домой пешком. Мне было весьма приятно провести время с вами обоими. На этом разрешите откланяться. Едва ли мы ещё раз встретимся в этом мире. 
Незнакомец не спеша проследовал к выходу. Но прежде чем он вышел из помещения, Анри решился спросить у него: 
– Вы можете ответить на один единственный вопрос? 
– Какой именно? 
– Вы человек, или сам дьявол? 
– Если вы задаёте такой вопрос, это значит, что вы считаете, что и сам дьявол тоже может быть справедливым и гуманным? 
– Я уже ничего сейчас не знаю. Могу сказать только, что вы поступили сейчас справедливо. 
– Надеюсь, я не пожалею об этом позже.

А можно тут не тематические стихи выложить ? 

В сентябре я ездил на юг - там и написал.

=======

Анапа, бархатный сезон.

Я приехал из осени в лето.
Южный город ещё не затих.
Ходят девушки полуодеты,
Я смотрю, улыбаясь, на них.

Это вам не Москва и не Питер.
Две недели здесь можно пожить,
Позабыть и ботинки, и свитер,
И проблемы пока отложить.

На песке голых ног отпечатки,
Тело нежно ласкает волна.
Здесь играем мы с осенью в прятки,
Хоть и знаем : найдёт нас она.

Любитель, спасибо  !
Рад, что вам понравилось ! 

Это рисунок одной моей подружки - иллюстрация к стихам.

Думал выложить в "Босоногие наказания".
Но изображено НЕ наказание, а добровольный, скажем так, экстрим. 
Поэтому сюда.

Ура ! С возвращением, Ekim!

Мы так по Вам скучали 

Черканите мне Ваш ДА - я обязательно туда зайду   

Вроде не показывал. Рисовал с натуры. Оригинал утрачен.

Это откуда иллюстрация?

Эскиз обложки к "Камню нищего"

Отредактировано Leha_M (2020-07-20 22:32:03)