Alajos Gyorgyi (1821 - 1863)

Surprised Admirer, 1856

Может в босоногие народы?

Марокканки

Алжирцы

Отредактировано Limonadochka (2011-02-22 13:09:44)

Все здесь

Дильшод Ишматов "Девушка на болахоне". (Узбекистан)

Житков Николай Ефимович,
"В старой сибирской деревне", 1976

Картина "Мать и дитя" работы Пабло Пикассо (1922) - портрет Ольги Хохловой с сыном Полем. Приведена в журнале "Караван историй", апрель 1999 года

Отредактировано Михаил (2011-12-21 19:50:56)

Augustus Edwin Mulready (1863 - 1905)

Uncared for

A Little Violet Seller

A street flower seller

Little Flower Sellers

шедевр мирового пост-попа - девушка с мороженым, кистей классика новейшего реализма уэйна тибо, 1963г.
умопомрачительная безжизненность...

Картина Франсуа Буше "Одалиска со светлыми волосами" (1752, Старая пинакотека, Мюнхен)

Отредактировано Михаил (2011-12-21 20:14:34)

нет, он больше банки и кондитерские изделия рисовал. такое было странное поветрие в шестидесятых. здесь, по его идее, тоже главное - мороженое.
насчет шер интересное наблюдение. действительно, есть что-то армянское в лице.
кстати, в 63-м ей было 17 и она как раз начинала свою музыкальную карьеру.
так что, не исключено.

Виктор Михайлович Васнецов это не только ценный мех Аленушка и Спящая царевна, но и картина "За водой"

Jacek Malczewski (Яцек Мальчевский)

Topielec w us'ciskach dziwoz.ony, 1888

Смерть Елены

Русалка

Вдохновение художника

кстати, интересная была бы тема, босоногая символика.
иногда такие прикольные феньки попадаются. а куда деть не ясно.

думаю, этот пост мог бы стать основой нового топика.

К этой картине хорошо подходит цитата из повести Евгения Ивановича Носова "На рассвете", опубликованной в сборнике "Шумит луговая овсяница" (Москва, "Советская Россия", 1973):
По весне вся Воробьёвка высыпала в поле. Первый раз за эти годы собрались вместе всей деревней. Вышли с детишками, ветхие старики и те выползли. Стаскивали с пашни сухой, застарелый бурьян, жгли большие жаркие костры. Люди хмелели от сквозного вешнего ветра, от крепкого запаха талой земли, но ещё больше от ощущения пришедшей вольности. Война ушла куда-то далеко, лишь иногда кто-нибудь из детишек опасливо насторожится, приняв за вражьи самолёты тяжёлые клинья гусей, низко тянувшие у горизонта. Безногий председатель Усов в кургузой шинельке, увязая в оттаявшей земле деревяшкой, размечал загонки. У кого уцелели коровы, пахали на коровах. Алёна сладила себе из приводного ремня лямку, подбила её, как хомут, куском потника и, туго подвязав рушником живот, стала в плуг за коренного. Справа и слева, по четыре с каждой стороны впряглись бескоровые солдатки. Рассыпавшись нестройным полукругом, чтобы не мешать друг дружке, бабы налегли на постромки. Лемех туго врезался в слежалую землю, медленно, неровно змеился перевёрнутый синеватый пласт. "П-шол, п-шол, п-шо-ол! - подбадривал Усов, припрыгивая сбоку. - Ещё чуток, бабоньки, ещё нажмём, родненькие!" Бабы пьяно раскачивались, с вытянутыми до земли руками, в упрямом молчании переставляли босые ноги. В конце гона они останавливались, тёрли намученные плечи, измятые лямками груди, но никто не уходил из упряжки, не упрекал Усова за его просящее понукание.